Строптивая истинная в Академии Драконов - Александра Берг

Когда Эйден сделал ещё один шаг вперёд, я невольно отпрянула, вжавшись спиной в Ларса.

Что-то в моей реакции окончательно надломило Эйдена. Его лицо превратилось в застывшую маску, глаза потемнели, а из горла вырвалось глухое, низкое рычание.

— Понятно, — произнёс он таким холодным тоном, что казалось, температура в столовой упала на несколько градусов.

Резким движением Эйден развернулся и направился к выходу.

— Эллин, тебе нужно к целителю, — голос Ларса вернул меня к реальности. — Что случилось?

— Я видела... его крылья, — прошептала я, всё ещё не веря собственным глазам. — Они настоящие.

Ларс помог мне подняться на ноги, поддерживая за локоть.

— Конечно, настоящие, — буркнул боевик. — Эти ящеры вообще с трудом контролирует свою истинную форму, когда злы.

— Невероятно…

— Эллин, что случилось?

— Это я должна спросить тебя, — взглянула на Ларса, на его распухшую щеку… Эйден хорошо ему врезал.

Ларс поморщила, а после кивнул к столу, где я до этого сидела.

— Сядь, — сказал он, усаживая меня на стул. — Я сейчас вернусь.

Я молча кивнула, всё ещё находясь под впечатлением увиденного.

Ларс вернулся через несколько минут, неся две дымящиеся кружки. Одну он поставил передо мной.

— Здесь листья жимолости и хараарского орешника, — пояснил он, заметив мой вопросительный взгляд.

Я обхватила кружку ладонями. Сделала глоток, и тут же поморщилась — вкус был терпким, с горчинкой.

— Гадость редкостная, да? — усмехнулся Ларс и сам сделал глоток из своей кружки, скривившись. — Никогда не привыкну к этой пакости. Но хорошо прочищает мозги.

— Что произошло?

Ларс потёр челюсть.

— Я ночевал дома, как и говорил, — начал он. — Вернулся минут двадцать назад и сразу наткнулся на этого... ящера. Он был в бешенстве. Дальше ты сама всё видела.

— Но из-за чего вы сцепились?

Ларс пристально посмотрел на мою разбитую губу и ссадину на щеке.

— Думаю, ты и сама знаешь. Так что давай, рассказывай, Ройс.

Я вздохнула и, уставившись в кружку с чаем, рассказала о нападении, о том, как воспользовалась камнем перемещения и оказалась... в комнате Эйдена.

— Чёрт! — выругался боевик. — Эйден обвинили меня. Сказал, что я... — Ларс замялся, — что если бы я был настоящим мужчиной, этого бы не случилось.

— В этом нет твоей вины, — едва слышно, произнесла я. — Сама ведь отказалась от сопровождения. Это я виновата, что решила прогуляться ночью в одиночестве.

Ларс почесал затылок, явно чувствуя себя неловко.

— Всё равно нужно было тебя проводить, — пробормотал он, глядя в сторону. — Прости.

— Всё нормально…

Я не стала говорить Ларсу, что меня больше всего смущала реакция Эйдена. Его гнев, его забота... и эти крылья. Странное чувство возникло где-то глубоко внутри. Почему он так переживал? Ведь мы почти не общались, если не считать нескольких столкновений.

Мы с Ларсом сидели молча, потягивая горький чай. Примерно через полчаса Ларс поднялся.

— Мне пора, есть дела, — сказал он, заправляя рубашку в брюки. — Ты справишься сама?

— Конечно.

Ларс криво улыбнулся и направился к выходу. У самых дверей он обернулся:

— Будь осторожнее, Ройс. В следующий раз я могу не успеть спасти твою шкуру от разъярённого дракона.

Я слабо улыбнулась, и он ушёл, оставив меня наедине с мыслями.

Вернувшись к себе, я долго стояла под горячим душем, позволяя воде смыть напряжение. Из головы не выходила реакция Эйдена.

После душа переоделась в свежую одежду и попыталась заняться учёбой. Перечитала конспекты, разобрала несколько заклинаний. Потом просто лежала на кровати, глядя в потолок и прокручивая в памяти всё произошедшее.

Время от времени пальцы сами тянулись к разбитой губе и саднящей щеке. Каждое прикосновение отдавалось болью, напоминая о моей беспечности.

Около четырёх часов дня тишину комнаты нарушил глухой удар. Я вздрогнула и резко села на кровати. Что-то упало прямо на одеяло — небольшая шкатулка из тёмного дерева с серебряной оковкой.

Настороженно покосилась на потолок.

“Портал?” — промелькнула мысль. В памяти всплыло, как в первый день ректор точно так же прислал оберег.

Взяв шкатулку, осторожно подняла крышку. Внутри лежал небольшой глиняный горшочек с мазью и сложенная записка. На горшочке была наклеена этикетка с надписью «Лунный Бальзам. Заживление мелких ран и синяков».

В записке было всего два предложения, написанные четким, уверенным почерком.

"Жду сегодня в шесть на первом этмже, северного крыла. Это насчет бала"

Ларс? Интересно, что он ъочет обсудить?

30

Повертев в руках глиняный горшочек с мазью, я аккуратно поддела ногтем плотно прилегающую крышку. В ту же секунду меня окутал удивительный аромат — свежий запах хвойного леса, смолистых шишек и летнего дождя, пробивающегося сквозь кроны деревьев.

Подойдя к зеркалу, зачерпнула кончиками пальцев изумрудную субстанцию и осторожно нанесла на рассечённую губу и наливающуюся синевой щеку. Почти мгновенно ощутила приятную прохладу, сменившуюся лёгким покалыванием. Постепенно острая, мучившая меня, пульсирующая боль начала отступать.

Примерно через полчаса от синяка и ссадины на губе не осталось никакого следа.

Волшебство!

Я ещё раз взглянула на помятую записку. Сверилась с часами — без пятнадцати шесть. Нужно поспешить, если я хочу успеть добраться до северного крыла вовремя.

Быстро пригладив форму, я тщательно расчесала волосы, собрав их в простой, но аккуратный хвост.

На мгновение задумалась: может, стоит нанести немного косметики? Эльза одолжила мне кое-что из своего арсенала. Но я тут же отбросила данную мысль. Ведь это просто встреча с Ларсом. Ничего особенного.

Последний раз взглянув на себя в зеркало, глубоко вздохнула и направилась к выходу.

Северное крыло находилось в противоположной стороне от основных учебных аудиторий. Повернув за угол, я оказалась в просторном холле первого этажа. Высокие арочные окна пропускали последние лучи заходящего солнца, окрашивая округу в тёплые золотистые тона.

Я остановилась, осматриваясь. Никого.

Может, я пришла слишком рано? Или Ларс задерживается?

И тут я увидела его — прислонившегося к стене возле одной из колонн. Только это был вовсе не Ларс.

Эйден.

Он переоделся — вместо привычной формы академии на нём были отутюженные чёрные брюки и бордовая рубашка, подчёркивающая широкие плечи.

Верхние пуговицы расстёгнуты, обнажая ключицы и намёк на татуировку, уходящую под ткань. Его волосы, обычно зачёсанные назад, сейчас свободно падали на лоб, придавая ему менее официальный, почти бунтарский вид.