Книга не о любви - Карен Дуве

— Анна, — говорит он нежно, — Анна, — и гладит меня по лицу.

Только теперь я возвращаюсь в настоящее время, теперь становлюсь настоящей, и та нахлынувшая и расширяющаяся за мной пустота больше не имеет ко мне никакого отношения. В голове моей целое поле пестрых тюльпанов, они распускаются, а душа моя взмывает к звездам. Соединение, тысячекратное исполнение желаний, просветление, прыжок назад, потеря себя и возвращение к себе — все эти великолепные состояния, о которых предупреждали нас терапевты, сконцентрировались здесь и сейчас. О, наверняка все эти терапевты правы, безусловно намного разумнее обойтись без боли, безумия и бешенства, строя свои отношения с людьми рационально и обдуманно. Но вот только тогда ни разу в жизни не сможешь испытать того, что сейчас испытываю я.

_____

Потом Хемштедт встает, чтобы поставить новый диск. Поставив, подходит к окну и смотрит на улицу. Грустный мужской голос поет: «Не надо стараться быть другой».

— Саутгейт, — говорю я. Судьба Саутгейта имеет мало общего с текстом песни, но Петер все равно понимает, что я имею в виду.

Еще позже, когда Петер уже спит, начинаю себе представлять, как утром он захочет купить для нас булочек и его переедет машина. Такой конец был бы хорош. Остаток своей жизни я бы его оплакивала. Это наиболее прекрасный конец, какой я только могу себе представить. Даже в самых смелых мечтаниях моей фантазии не хватало на то, чтобы воображать себе жизнь с Хемштедтом. Сильнее всего на свете мне хочется быть с ним, но это совсем не значит, что я смогу. Петер дышит тихо. Я буду любить его всегда. Тут уж ничего не поделаешь. А к этой ночи я шла всю свою жизнь. Больше ничего не будет. Чувствую себя удивительно спокойной. Конечно, ни за какими булочками он завтра не пойдет. Встанет пораньше и начнет названивать насчет следующего самолета в Италию. Лучше всего было бы сейчас его убить, пока он еще лежит рядом. Можно прокрасться на кухню и взять нож. Указательным пальцем касаюсь точки на его груди, к которой я приставила бы нож. Петер спит глубоко и крепко, даже не шелохнется. Вся фишка в том, что я его действительно люблю и никогда не сделаю ему больно. Когда я отнимаю палец, он шевелится, сделав во сне несколько глубоких вдохов и выдохов, при этом с кровати на пол что-то падает. Поднимаю. Мои пижамные брюки. Осторожно встаю и влезаю в штаны. А потом тихонько возвращаюсь в спальню, одеваюсь и собираю чемодан.

Я выражаю благодарность Дорис Энгельке, Вольфгангу Хёрнеру и Кристине Хуке за терпение и веру в мои силы, Карин Граф за консультации по поводу хорошего и плохого секса, Томасу Майнеке за музыкальную информацию, Гвидо Шрётеру за футбольные советы, а Фридеману Зиттигу за английские газеты.

Автор