Соучастники в любви - Луна Лу

сдаст нас копам. Неужели я все-таки хочу смерти этого ничтожества? Но я не хочу быть ответственна за это. Может, Дивер был прав, назвав меня трусихой. Вина за то, что обидела Нейтана. За то, что он сделал с Леннардом. Из-за меня. Ради меня. Стыд, потому что не была достаточно сильной, чтобы наказать ублюдка, отнявшего у меня сестру. У меня был шанс. Возможно, единственный. Но я подвела Элайзу. И я подвела Нейтана.

Раздавленная всеми этими переживаниями и вымотанная рыданиями, я смогла заснуть только под утро.

Замутненный взгляд пары оливковых глаз направлен прямо на меня, а на виске я ощущаю металлический холод дула пистолета. Вокруг – сплошная темнота и тишина. Слишком тихо. Ни звуков леса, ни дыхания. Нейтан замер, глядя сквозь меня, будто не узнает. Он все еще пьян? Все еще злится на меня?

Он медленно опускает пистолет ниже, к горлу, и я вжимаю голову в подушку. Я пытаюсь окликнуть его, но вместо слов или крика из моего рта исходит лишь сдавленное сипение. Я снова открываю рот. И снова – ничего. Боже, почему он молчит? Почему он так смотрит на меня? И почему, черт возьми, он снова тычет в меня пистолетом?

Ледяная дрожь сковывает все мое тело и не дает мне пошевелиться.

Наконец в темноте я могу различить, как его взгляд оживляется, опускается чуть ниже и останавливается на моих губах. Он злобно усмехается, и эта ухмылка превращается в оскал зверя, готовящегося броситься на свою добычу. В следующее мгновение я слышу оглушительный хлопок, и зажмуриваюсь от яркой вспышки.

Схватившись за горло, я отчаянно хватаю ртом воздух. Когда я осмеливаюсь открыть глаза, то вижу яркий утренний свет. Передо мной привычный вид трейлера. Я в кровати. Одна.

В следующее мгновение воспоминания прошлой ночи начинают возвращаться, складываясь в общую, ужасающую картину. И сердце вновь болезненно сжимается. Часть меня надеялась, что Нейтан проспится, протрезвеет и успокоится. Что он вернется, и мы поговорим, и все наладится. Но он не вернулся. Кто знает, может, он уже на полпути к Канаде?

И какого черта мне приснился этот кошмар? Я ведь знаю, что Нейтан не навредит мне. Не навредит же? Но почему сон ощущался так… реально?

События прошлой ночи были безумными. Но самое безумное во всем этом то, что я скучаю по Нейтану. Черт, этот парень на моих глазах изувечил человека, напугал меня до смерти, а единственное, о чем я могу думать, – это то, как сильно я хочу его увидеть. Прикоснуться. Услышать его голос. Да что со мной не так?! Совсем спятила.

Неужели это конец? Но конец чего? Я даже не знаю, что между нами было. Это «что-то» закончилось, не успев начаться. И Нейтан назвал это ошибкой. Назвал нас ошибкой.

С каждой мыслью ком все сильнее царапает горло, и я сворачиваюсь калачиком, словно если я сама уменьшусь, то и боль моя уменьшится. Мне хочется исчезнуть, раствориться, забрав все свои глупые слова с собой. Словно меня никогда и не было, не существовало. И я не обидела Нейтана. Не заставила его пойти на очередное преступление и рисковать собой. Словно из-за меня не изувечили человека. Пускай конченого урода, но все же человека.

Под натиском гнетущих мыслей я впадаю в сон, но и во сне мне нет покоя: то и дело снятся искаженные картинки прошлой ночи. Пугающий Дивер, раненый Леннард. И я снова просыпаюсь.

В понедельник я просыпаюсь после обеда. Когда осознаю, что проспала школу, то не чувствую ничего, кроме облегчения. У меня совершенно нет сил на учебу. Нет сил видеть всех этих недоумков одноклассников. Нет сил делать вид, словно ничего не произошло. Словно в моей жизни ничего не изменилось за выходные. Но изменилось все.

Живот жалобно заурчал, напоминая, что я ничего не ела два дня. Боже. Я ведь даже не мылась и в зеркало не смотрелась. Должно быть, выгляжу как сама смерть. Но решаю не проверять эту теорию.

Заставляю себя наконец выползти из-под одеяла и проглотить какие-то остатки еды из холодильника, лишь бы желудок заткнулся и позволил уснуть. Когда мою руки, то замечаю под ногтями следы крови с той ночи. Засохшая кровь въелась, не давая мне избавиться от мерзкого ощущения и всплывающих в памяти картинок. Понадобилась половина куска мыла, чтобы отмыть руки. Но отвращение к самой себе никуда не делось.

На третью ночь без Нейтана я спятила настолько, что спала в его футболке. Она все еще пахнет им.

Проснувшись после очередного кошмара на рассвете во вторник, я с досадой вспоминаю, что взяла дополнительные смены на работе. И если, прогуляв несколько дней школу, я рискую лишь снизить свой средний балл и накопить долги по урокам, то пропустить работу не выйдет: менеджер может меня уволить.

Медленно сажусь на кровати, свесив ноги, и ступни едва касаются холодных дощечек пола. Вдохнув затхлый воздух трейлера, вслушиваюсь. Утренняя песня ранних птиц, которой раньше я могла наслаждаться, теперь раздражает меня. Старенький интерьер комнатки, который раньше казался уютным и самобытным, теперь кажется дешевым и безвкусным. Мебель тухлого бежево-серого оттенка, местами пожелтевшие от сырости стены, запачканные стекла в полусгнивших деревянных рамах. Все кажется таким… безжизненным. Все, кроме вещей Нейтана, за которые невольно цепляется взгляд. Его чуть помятая толстовка все еще висит на спинке кресла, на столе посреди кухни стоит его стакан с водой, а на полу у входа – давно пустая бутылка из-под виски. На настенном крючке висит его черный рюкзак. А на деревянном столике выделяется почерневший след от выстрела в ту самую первую ночь, когда я привезла его в трейлер. Да и чего уж тут говорить – я сама сижу в его футболке.

В этом месте буквально все напоминает о нем. Здесь все пропитано Нейтаном. На мгновение мое больное воображение рисует картинку этого трейлера, горящего адским пламенем. Но когда я успела возненавидеть это место? Когда-то оно было единственным, где я чувствовала себя хорошо. Но не теперь. Не после того, как я впустила сюда Дивера. Одно неверное решение – нет, череда неверных решений, – и вот она я – несчастная, разбитая и одинокая.

Мне нужно убираться отсюда, иначе я окончательно слечу с катушек и погрязну в тоске.

Нужно просто встать с кровати. Но мое тело истощено, голова болезненно пульсирует, а по ногам растеклась слабость. «Просто встать» сейчас кажется мне непосильной задачей.

«Когда же станет легче? Или так теперь будет всегда? Неужели