Кровавая луна - Пенн Кэссиди

с Августом, пока отношения между нами не стали еще более напряженными. Очевидно, он будет сопровождать меня в посольство, и если бы мне пришлось все время мириться с этим напряжением, это, вероятно, свело бы меня с ума. Я нахмурилась, гадая, не поедет ли он с нами только для того, чтобы убедиться, что я не сбегу.

Кто-то пристроился рядом со мной, когда я шла между деревьями. Я подняла глаза и, нахмурившись, посмотрела на Фауста, который смотрел прямо перед собой, даже не потрудившись обратить на меня внимание.

— Ну, и тебе хорошего вечера, — проворчала я. — Ты выглядишь бодро, как обычно.

Взглянув на меня сверху вниз с тем же хмурым выражением лица, он сказал:

— И ты выглядишь… — Сделав паузу, он окинул меня взглядом с головы до ног, выглядя невозмутимым. — Бодрой.

Я остановилась как вкопанная, желудок скрутило от его тона.

— Если тебе есть что мне сказать, то говори.

Каким-то образом он узнал, что произошло прошлой ночью. Впрочем, это не имело значения. То, что он думал обо мне, не имело значения. Он был просто озлобленным и подлым и вымещал все это на мне.

К моему удивлению, он остановился и повернулся ко мне лицом, скрестив руки на груди. Его темно-русые волосы были аккуратно уложены, а на лбу поблескивали капли, когда он, нахмурившись, смотрел на меня сверху вниз.

— Ты и впрямь наводишь шороху, не так ли? Ты здесь уже сколько, три дня?

— Ты так думаешь? — Рявкнула я.

Он небрежно пожал плечами.

— На самом деле, нет. Просто молча наблюдаю.

Вздохнув, я обратилась к небесам за помощью, но ушла, не получив ничего, кроме раздражения.

— Знаешь, нам с тобой не обязательно быть врагами. Я не говорю, что мы должны быть друзьями или что-то в этом роде, но вся эта болтовня туда-сюда становится утомительной, тебе не кажется?

— Мне не нравится, что ты делаешь с моими друзьями, — отрезал он. — Ты пытаешься залезть им в головы. Ты забываешь о своем месте здесь.

— И что это за место, Фауст? — Я старалась говорить как можно более непринужденным тоном, стараясь не сорваться. — Я ни о чем подобном не просила, ты же знаешь. На самом деле, это ты не позволил мне найти собственный путь. Неужели от тебя слишком многого требуется, чтобы проявить хоть немного порядочности? Что, черт возьми, я такого сделала, что ты так меня ненавидишь?

Он мрачно рассмеялся, и мой желудок слегка сжался. Когда он улыбался, даже мне, он был красивым ублюдком. Конечно, я бы никогда ему этого не сказала, но это не помешало мне пожелать, чтобы между нами все было немного сердечнее.

— Я не забочусь о тебе настолько, чтобы ненавидеть, Сиренити, — сказал он. У меня сжалось в груди, когда он произнес мое имя. По какой-то причине мое тело отреагировало на то, как он это сказал, и мне захотелось ударить себя несколько раз. — Я забочусь о них. Я здесь, потому что у нас есть миссия, и, к сожалению, ты являешься частью ее.

— Ну, тогда не позволяй мне стоять у тебя на гребаном пути, — процедила я сквозь зубы, продолжая свой путь к озеру. Господи, он был придурком.

Я не слышала его шагов, но чувствовала, что он следует за мной по пятам, когда он сказал:

— Я пришел сюда не для того, чтобы прогуливаться с тобой. Атлас попросил меня об одолжении, и я неохотно согласился, да поможет мне бог.

— Какого рода одолжение? — Спросила я. — Ему надоело просить тебя отсосать его член?

В мгновение ока меня прижали к ближайшему дереву, чья-то рука схватила меня за горло, а горящие красно-черные глаза впились в мои.

Боль в позвоночнике длилась всего секунду, но жестокость в его глазах глубоко ранила меня. В ту же секунду, как эти слова слетели с моих губ, я пожалела о них. Это было нечестно с моей стороны, и я знала, что задела за живое. Я знала, что с самого начала была права, и что между Атласом и Фаустом что-то происходило.

Его лицо было так близко к моему, что наши губы почти соприкоснулись, когда он прошептал:

— Ты видишь, что только что произошло? Как легко я взял тебя под контроль? — Давление на мою шею усилилось, но я все еще могла дышать. Теперь, когда я становилась сильнее, это потребовало бы гораздо больше сил. — Что бы ты сделала, если бы я был тем, кто хотел твоей смерти?

— А разве нет? — Я сдержалась, приподняв бровь. — Да ладно, Фауст, скажи мне, что ты не получишь от этого немного острых ощущений. Я вижу это в твоих глазах. Ты, блядь, меня ненавидишь.

— Ты настолько тупица? — прошептал он, раздувая ноздри. — Как я могу тебя ненавидеть, а? Когда из-за тебя невозможно перестать думать о… — Мои глаза расширились, когда он закрыл рот на середине предложения. — Знаешь что? Неважно.

— Фауст…

— Нет. Тебе нужно прекратить, что бы это ни было. — Его глаза блуждали вверх и вниз по моему телу, пока он прижимал меня к дереву, снова останавливаясь на моих глазах. — Все эти игры, в которые ты играешь с Атласом и Мерриком, должны закончиться. Я не ненавижу тебя, Сиренити. Я просто, блядь, тебе не доверяю.

Я понятия не имела, что он собирался сказать, прежде чем он спохватился, но у меня внутри все перевернулось. На мгновение, пока мы смотрели друг на друга, его хватка на моем горле ослабла, но я не пошевелилась. Его глаза снова стали карими и в них не было такой ярости, как раньше, но я не хотела испытывать судьбу с ним. Фауст был самым непостоянным из группы. Я продолжала гадать, что же с ним случилось, что заставило его так сильно не доверять мне, хотя он даже не знал меня.

— Я никогда не просила тебя доверять мне, — сказала я. — И я не играю ни в какие игры. Не с другими и уж точно не с тобой. Какой смысл в том, чтобы дать себя убить?

Сначала, когда оказалась запертой в той камере с тремя мужчинами в масках, которые чего-то