Развод. Я тобой одержим - Марта Заозерная

В голову лезут неприятные мысли. Боюсь, до дрожи боюсь за него!

– Идиллия у вас сказочная, но я попросил тебя убраться. Мне с женой необходимо поговорить, – морщится при каждом слове.

– Тебе необходимо в больничке валяться, под постоянным наблюдением, – интонации в голосе Наиля резко меняются, становясь жесткими. – На себя похрен, хотя бы Аврору пожалей. Выглядишь так, будто явился прямиком с того света. Приходить в таком состоянии – только пугать. Откинешься здесь, а нам потом с этим жить.

Слова Гимаева бьют по живому, полностью соответствуют тому, что я вижу. Судя по жуткой бледности, заливающей лицо Марата, каждое движение дается ему неимоверной ценой. Прилагает он не только огромные физические силы, коих у него немного осталось, но и исчерпывает резерв силы воли.

Я до леденящего страха переживаю, вдруг он упадет и уже не поднимется.

– Вот и не трать время зря, – отвечает бывший муж сухо, но с явно различимой иронией. – Или поклон стоит отвесить, чтобы ты просьбу исполнил? Боюсь, он получится неуклюжим.

– Прекратите, пожалуйста! – отмираю наконец-то. Негодование перевешивает все остальные эмоции.

На моей памяти они всегда так друг с другом общались, но сейчас это выглядит более чем неуместно.

На удивление, моих слов становится достаточно, чтобы их урезонить. Марат, придерживаясь рукой за грудь, подходит к небольшому гостевому диванчику, стоящему вдоль одной из белых стен.

Наиль, шепнув мне, дескать, буду поблизости, из палаты выходит.

– Мне пообещали, что тут суперсовременная клиника будет, а мебель у них из прошлого века. Помнишь, когда ты грипп подхватила и в больнице месяц лежала? Там точно такой же стоял. Спал на нем и думал: на всю жизнь с кривой спиной останусь.

Марат, по всей видимости, задался целью меня добить.

Разрозненность чувств и так небывалая, а он ещё вспоминает то время, когда мы были друг для друга всем. Я в юности действительно серьезно заболела, несколько недель в интернате провалялась, не вставая с постели, а когда начала терять сознание от высокой температуры, меня госпитализировали.

Было очень страшно, но Марат постоянно был рядом, поддерживал. Сладости мне приносил.

Те сушеные бананы навсегда в моей памяти…

Его ругали, но он всё равно каждый день приходил. Настырности ему ещё с тех времен было не занимать.

– Тебе необходим постельный режим, – говорю очевидное. – Вернись в больницу, а я приеду, как только врачи разрешат.

– Зачем ехать, если я уже тут, – смотрит на меня снисходительно, дескать, ты что, совсем ничего не понимаешь?! – Рор, присядь. Пока мы не поговорим, я никуда не уйду.

Как бы я ни желала сейчас показать свой характер, смысла с ним спорить не вижу. Единственное, чем моё упрямство может закончиться – он вообще откажется возвращаться в больницу. Слишком уж хорошо мы знаем друг друга.

С прямой спиной сажусь на краешек дивана по правую сторону от Марата. Сердце пропускает удар. Прекращаю дышать. Он слишком близко.

Мне всё ещё больно. Я не простила. Но оттолкнуть его сейчас, значит, в собственных глазах стать предательницей.

Мы здесь сидим с ним по одной лишь причине – нас всегда спасала обоюдная поддержка.

После всего, что мы пережили, я не вижу других вариантов. Как можно не волноваться за того, кто долгие годы был для тебя единственным родным человеком?

А ещё он наш папочка… Мне очень хочется, чтобы мой мальчик был любим обоими родителями, пусть они и не вместе.

– Тебе очень идет.

Марат медленно протягивает ко мне руку. Опускает её на круглый живот, в котором его сын тут же начинает активничать. Неужели всё понимает? Вот так сразу? Я полностью отдаюсь непривычным для себя ощущениям.

Его шевеления пока безболезненны, скорее походят на порхания небольшой стайки бабочек, но, тем не менее, они хорошо различимы.

Зажмуриваюсь, крепко губы поджав.

Всё могло бы быть по-другому… Мы могли бы быть счастливы. Но даже сейчас малыш чувствует, что с ним именно папа на связи.

Рука резко останавливается, и я отлично знаю причину.

Да, Марат, эти движения маленьких ножек ни с чем не спутать. Если будешь вести себя хорошо, сможешь привыкнуть.

Желая слезы прогнать, часто-часто моргаю. Излишняя сентиментальность, которую мне подарила природа на период беременности, решила себя проявить.

Немного отдышавшись, перевожу взгляд на бывшего. У него дрожат губы. Выглядит так, будто ждет, что сейчас небо потрескается и обрушится на его голову.

Боже… Потерянный Марат – это то, что действительно стоит запомнить.

Сделав глубокий вдох, уточняю:

– Ты в порядке? – кошусь на дверь, готовая тут же Наиля позвать.

Долго не отзывается, а после начинает говорить глухим, изменившимся голосом:

– Я тебя когда увидел, подумал, что опоздал. Пока по скверу шел, ноги ватные были. Наиля придушить хотелось за то, что не сказал ничего. Мог бы предупредить. Понимаю, что ты его попросила, – кивает с серьезным видом. – Можешь ругаться, но я правда не понял, на каком ты сроке. Вдруг уехала и нашла себе нормального мужика? Изначально знал, что ты заслуживаешь кого-то адекватнее, чем я. Желающих находиться рядом всегда было в избытке, но мы оставались вместе. Почему-то. Признаться, порой возвращался домой и думал, что ты собрала мои вещи, и сейчас увижу их на пороге.

– Ты такой идиот, – признаюсь честно.

Я была от него зависима, и главным образом эмоционально. Жизни своей без него не представляла, а он…

Бывало, что Марат задерживался на работе. Приезжал домой почти что под утро, но у меня и в мыслях не было с ним развестись. Жила с полной уверенностью – муж самозабвенно занят работой. Любит её так же, как и я свою.

Уже так не считаю, но раньше…

– Я знаю, – соглашается сразу. – Не хотел обижать тебя вопросом о том, чей это ребенок.

Немного придавив большим пальцем то место, где пиночки больше всего ощущаются, Марат нежно поглаживает живот.

Несмотря на слои одежды, – поверх футболки пижамной на мне надет тонкий свитер – ощущения такие, будто мы кожа к коже соприкасаемся.

Впервые с той поры, как между нами начался разлад, меня окрыляющая легкость захватывает. Мысленно молюсь, чтобы он любил малыша так же, как я.

С замиранием сердца наслаждаюсь моментом. Котик внутри становится всё активнее. Нам с