Влюбись за неделю - Алёна Кручко

бы не нависшее над нами проклятие. Забыть о нем не получалось. «Вся жизнь» — это очень мало, если у нас не получится… «Если Дугал не влюбится в тебя, называй уже вещи своими именами!»

Мы не ходили по общепринятым достопримечательностям, по знаковым местам. Зато нашли дом, в котором я жила в своем мире. Здесь он был таким же, только напротив — не «Макдональдс», а булочная с кондитерской и небольшая круглосуточная кофейня. Мы выпили по стаканчику кофе, глядя на не-мои окна. Темные — кто бы там ни жил, у него не было моей привычки работать по ночам.

Потом я рассказала Дугалу о ведьме, от которой отправилась в свой фатальный астральный переход, и мы вместе нашли район, где это произошло.

— Сильный магический фон, — оценил Дугал. — Если и в вашем мире так же, это могло дать дополнительный толчок.

— В нашем мире нет магии, — напомнила я.

— В вашем мире нет магов, — веско поправил Дугал. — Но не факт, что никогда не было. Вы знаете о магии, пусть даже из легенд. Ни знания, ни легенды не возникают на пустом месте. — Помолчав, добавил: — Это могло бы стать крайне интересной темой для исследования. Если бы была возможность исследовать.

— Но открывать порталы между мирами еще не научились? — грустно пошутила я.

— Наша наука, как магическая, так и нет, вообще не знает о феномене параллельных миров. Вы могли бы совершить прорыв, — серьезно сказал он.

— Но не стану.

— Почему?

— Не поверят. Не люблю и не умею доказывать очевидное. Для меня очевидное, — уточнила, подумав, — ведь никаких реальных доказательств нет. Меня попросту сочтут сумасшедшей.

— Вряд ли. Наличие мира душ и духов ни для кого не секрет. Вся ритуалистика основана на подпитке силой именно из него. Опять же ритуалы призывов, которые иногда тянут с той стороны странные и не объяснимые ни одной известной наукой сущности. От всего этого до параллельных миров, по сути, ближе, чем от Лондона до Академии Панацеи. А уж призраков точно видели не вы одна. Но легко не будет, это точно. Новые знания никогда не принимаются охотно.

— Тогда… надо подумать. Оценить, нужно ли это здесь? Я ничего не знаю о вашем мире, а вы — о моем. Может, когда начну рассказывать обыденные для нас вещи, вы первый скажете, что от такого безумия лучше держаться как можно дальше.

— Как от ворчания Борвура и приливной гальки? Вполне возможно, что скажу. Но об этом никто никогда не узнает, если вы не попытаетесь.

— Вернемся к обсуждению страшных реалий моего мира и параллельности позже, — предложила я. — Это не тот вопрос, который стоит решать с наскока… и исходя только из научных соображений. Может быть, я глупа, но я верю в мораль. И в то, что некоторым открытиям лучше было бы не случаться.

— Я понимаю, о чем вы. Но меня всегда больше занимает вопрос — кто и по какому праву может это решать.

— Как минимум, у автора открытия есть какие-то права. Ведь именно его будут проклинать, если открытие окажется чудовищным.

— Или восхвалять. Результат обычно непредсказуем. И как воспользуются твоими трудами — никому неизвестно.

— Или восхвалять, — согласилась я. — Или и то и другое. Вы ученый, вы не могли об этом не задумываться.

— Не мог, — согласился Дугал. — И пришел к выводу, что каждому открытию и каждой возможности свое время. Если открытие совершено, значит, его время настало. Если возможность представилась, значит, ею стоит воспользоваться. Ничто вокруг нас не происходит без причины. Все, что происходит, чем-то обусловлено. Даже случайности не случайны. Даже мисс Блер не случайно пошла творить свой идиотский ритуал. Просто пришло время.

— Вы фаталист?

— Нет. Я считаю, что все в нашей жизни обусловлено нашим выбором. И ваши «невероятные вероятности», о которых вам говорили призраки и шаманы, мою теорию подтверждают.

— Может быть. Я подумаю над этим.

Мы вышли к Темзе, остановились у гранитного парапета набережной. Над серой водой с резкими криками носились чайки. За спиной курлыкали голуби, они здесь были жирные, откормленные и ленивые, шарахались из-под ног, но не взлетали.

— Чудесная ночь, — сказала я. — Спасибо… Дугал.

— Наслаждайтесь, Фрейя, — усмехнулся он. — Только уже утро.

— Не делайте вид, что вы не поняли. Вам не идет. Кстати, друзья называют меня Салли. Вы тоже можете. Если хотите, конечно.

— Даже пробовать не стану. Фрейя вам и этому миру подходит гораздо больше.

— Вы думаете? — я замерла. Мне ведь и в самом деле понравилось, когда он назвал меня Фрейей. Когда будил… и сейчас. От него нелюбимое имя звучало иначе. Не то чтобы красивее, скорее — правильней. В нем была магия. Как и в этом мире, и во мне теперь. — Наверное, вы правы. Хорошо. Пусть будет Фрейя. Только для вас. И для Сабеллы, конечно. Она тоже говорила что-то похожее.

В гостиную Сабеллы мы шагнули ровно в восемь утра. Зачем? Дугал не объяснял. Он даже не сказал, открывая портал, где мы окажемся. Честно говоря, я удивилась. То есть, понятно, что Дугал не мог бы в этот день не побыть с матерью, но я не думала, что он потащит с собой меня. И, если уж на то пошло, очень сильно сомневалась, что Сабелле будет это приятно.

Но она искренне улыбнулась, и ее «Доброе утро, Салли, очень рада вас видеть» прозвучало от души, а не из формальной вежливости.

— Все как ты просил, — сказала она Дугалу и что-то вложила в его ладонь. — Двусторонний на сутки. Эта разница во времени…

— Спасибо, мама. Надеюсь, тебе не пришлось торчать там всю ночь.

— О, что ты, нет, там работают очень милые люди.

— У тебя все милые, даже злобные крокодилы, — он прижал ее к себе, коснулся губами щеки.

Мне стало неловко: это было не для чужих глаз. Такое… личное. Прощание. На сутки или навсегда. Я обхватила себя руками и отвернулась. Но тут Сабелла отстранилась от Дугала и подошла ко мне. Обняла.

— Не плачьте, Салли. Все будет хорошо, я верю.

Не знаю, как я не разрыдалась от этого «не плачьте». Обняла в ответ.

— Спасибо, Сабелла. Вы такая… замечательная.

— Пора, — странным голосом сказал