Запретный король - Лора Павлов

вот. Тема сегодняшнего вечера — фондю. У нас сырное фондю без молочных продуктов и куча всего, что можно макать — от хлеба до стейка и овощей. А потом будет шоколадное фондю — с кексом, бананами и зефирками.

— Черт, детка. Ты уже покорила меня сыром без лактозы, — рассмеялся он и пошел к раковине мыть руки.

Я отнесла последний поднос с хлебом к столу, где в центре стояла кастрюля с горячим сыром. Шоколадное фондю стояло на кухонном острове — я перенесу его позже, когда будем готовы.

— Как прошел день на работе? — спросила я, когда он сел рядом. Протянула ему маленькую вилку и сама обмакнула кусочек хлеба в сыр, подула на него и положила в рот. Кингстон выглядел абсолютно очарованным всем происходящим. — Ты никогда не ел фондю?

— Нет. А ты делаешь это так чертовски сексуально — все это подмигивание и обдувание хлеба. Черт. Я обожаю фондю, — он обмакнул кусочек стейка, не дожидаясь, откусил и застонал от удовольствия. — Работы было много, как обычно. А у тебя как?

— Хорошо. Я улизнула пораньше, чтобы забрать Катлера из школы. Он пришел в магазин, делал уроки и просто был со мной. Было так приятно. Мы съели лимонные пирожные от Демми, и он рассказал мне о всем, что у него было за день, пока Нэш не приехал за ним.

— Почему ты так лукаво смотришь, будто знаешь что-то, чего не знаю я? — он положил в рот кусочек хлеба, наклонился и стал щекотать меня, а потом потянул на колени.

— Скажем так… у Бифкейка появилась девушка. Но никому не говори — это секрет.

— У Бифкейка еще одна подружка? Господи, сколько у него может быть дам? — он поднял вилку с кусочком филе-миньон, покрытым растопленным сыром. — Попробуй.

Я обхватила губами мясо и откусила.

— Вау. Это очень вкусно.

Я придвинула стул ближе и снова села, так что наши ноги буквально соприкасались. Мы по очереди кормили друг друга, смеялись, делились, как прошел день. Говорили о предстоящих мальчишнике и девичнике для Демми и Ромео. О финальной игре Катлера. И, конечно, об огромном слоне в комнате — моем брате, который должен был вернуться через несколько дней.

Я радовалась, что все наконец заканчивается, что пожар почти полностью потушен.

Но я боялась, что этот наш маленький мыльный пузырь лопнет. Мы всегда были вместе. А если нет — звонили друг другу.

— Хейс звонил перед твоим приходом. Пожар под контролем, — сказала я, заметив, как его плечи напряглись, и он кивнул.

— Да. Мы с ним говорили. Сказал, что вернется через пару дней. Я рад, что для него все это почти позади.

— Я тоже. Собственно, об этом я и хотела поговорить, — я прочистила горло, внезапно почувствовав, как нервничаю.

— А я тоже хотел с тобой поговорить.

О Боже. Неужели он хочет все закончить?

— Тогда, может, ты начнешь? — предложила я, потому что если он собирался все разорвать, я не собиралась первая открывать сердце и выставлять себя дурой.

— Ладно, но сначала я хочу тебе кое-что показать, — он встал и сунул руки в карманы. — Пойдешь со мной в мастерскую?

— Конечно. Только выключу шоколад, — я выдернула вилки обоих фондю и взяла его за руку. Мы вышли через заднюю дверь к амбару, который Кингстон переделал под столярную мастерскую. Именно там он творил и строил. Последнее время он часто пропадал там, работая над несколькими проектами.

— Ты закончил стол для Катлера?

— Ага. В эти выходные он придет после игры раскрашивать его. Но показать я хочу не это.

Он повел меня в самый конец мастерской, и я застыла перед высокой книжной полкой. Я не видела ничего прекраснее.

Она была выкрашена в светло-салатовый цвет. На одной стороне был нарисован одуванчик — с темно-зеленым стеблем и белым пушистым шариком, а вокруг — изящным шрифтом слова. Я подошла ближе и провела пальцами по надписям, читая вслух:

— Кто-то видит сорняк. Кто-то — желание.

— Это невероятно, — я обошла полку с другой стороны, где были еще два пушистых одуванчика. Белые лепестки, в форме сердечек, как будто уже слетели с шариков и унеслись по ветру. Я прочла надпись и на этой стороне: — Любовь витает в воздухе.

Детали, резьба, оформление — все было потрясающим. Я не могла оторвать взгляд.

— Я помню, ты говорила, что хочешь полку для книг, которые собираешь дома, — он повернул бейсболку козырьком назад и снова засунул руки в карманы.

Он нервничал?

— Это для меня? — я покачала головой, моргая, чтобы не разреветься. — Это то, над чем ты все это время работал?

— Да. Хотел сделать тебе сюрприз.

— Ты всегда меня удивляешь, Кинг, — прошептала я, потому что это была правда. Он удивлял меня каждый день — своей заботой, своей внешностью, своей уязвимостью, защитой, добротой. Все это уживалось в нем одновременно.

Он повел меня за полку, где маркером была оставлена надпись от руки:

Одуванчик, я наконец-то знаю, чего хочу пожелать…

С любовью, Кинг.

Дата была написана внизу, и он улыбнулся мне, прежде чем заговорить:

— Когда я закрываю глаза, я вижу тебя. Каждый, чертов, раз. Будь то одуванчик в руке, сиденье в машине или стройплощадка — я вижу тебя. Всегда. Только тебя. Когда я набил этот цветок рядом с надписью Живи или умри — я уже тогда знал, что хочу сказать… но боялся это произнести вслух.

— Что? — прошептала я, голос дрожал, а по щекам текли слезы.

— Что я люблю тебя. Всегда любил. Эти последние месяцы — вот чего я так долго желал. А она все это время стояла прямо передо мной.

— Кинг… — покачала я головой, потому что меня переполняли чувства. — Я тоже тебя люблю. Именно это я и хотела тебе сегодня сказать. Я уже давно в тебя влюблена. Просто так боялась признаться. Даже себе.

Он прижал меня к себе и обнял крепко-крепко. Мы стояли в этой мастерской, обнявшись, долго, пока я не подняла голову.

— Значит, теперь ты наконец-то переспишь со мной?

Он громко рассмеялся, а потом обхватил меня руками за ягодицы и приподнял:

— Черт возьми, да. Но мы сразу же поговорим с Хейсом. Это не интрижка. Никогда ей не было.

— Согласна. Он вернется через пару дней, и мы скажем ему лично. А пока перестань сдерживаться. Я тебя люблю. Ты любишь меня. Отнеси меня в дом и сделай со мной все, что хочешь.

Я увидела сомнение в его взгляде.

— Хотелось бы рассказать ему прямо сейчас. Я готов сказать всем. Хватит уже с этих