Маскарад сердец - Кейти Роуз Пул

Марлоу смотрела, как поднимается пар.

— Я водила Свифта на балет, — наконец сказала она. — Он никогда не был.

— И что смотрели?

Чёрт. Что сейчас идёт? Мысли в голове путались, пульсируя под черепом от остаточного действия проклятия.

— «Балладу о Лунном Воре», — выпалила она. Это был единственный балет, который она вообще когда-либо видела. Наверняка его всё ещё ставят — ведь он совсем недавно вышел.

Вейл вздохнул, глухо поставив чашку в блюдце.

— Марлоу. Я думал, мы с тобой договорились быть честными друг с другом.

У неё перехватило дыхание. Пальцы вцепились в край стола.

— Я…

— Я знаю, что прошлой ночью ты была на подпольном аукционе.

Паника вспыхнула в Марлоу, как живое пламя. Какую причину она могла назвать? Что бы мог поверить Вейл? Мысли разбежались, в голове — пустота.

— Всё в порядке, — мягко сказал он. — Тебе не нужно объяснять. Я знаю, что у тебя были свои причины быть там. Точно так же, как и у меня.

Марлоу уставилась на него, ошеломлённая. Он не просто признал, что был на аукционе — он ещё и отпускал её без допросов?

— Я знаю это, потому что ты такая же, как я, Марлоу, — продолжил Вейл. — Всё, что ты делаешь, ты делаешь, потому что веришь, что это правильно. Потому что хочешь сделать этот город лучше. Потому что хочешь защитить тех, кого любишь.

Он поднялся с кресла и повернулся к окну за столом. Посмотрел вниз, на Эвергарден, на каналы и улицы Каразы внизу.

— Я работаю над кое-чем. Над чем-то, что может изменить весь мир. Когда это будет завершено — банды, Пять Семей… они больше не будут править.

Он снова повернулся к ней. Его выражение стало напряжённым, почти безумным.

— Я могу защитить тебя, Марлоу. Я могу сделать так, чтобы ты была в безопасности.

Марлоу с трудом вдохнула:

— Что ты имеешь в виду под «работаешь над чем-то»?

— Сильное заклинание, — ответил Вейл, не сводя с неё взгляда. Марлоу с трудом верила, что он рассказывает ей это. Рассказывает правду.

И если он действительно с ней честен — по-настоящему честен — она не собиралась упускать такую возможность.

— Ты имеешь в виду то самое заклинание, которым ты проклял Адриуса?

Она наблюдала, как лицо Вейла замирает. Затем его губы тронула горькая усмешка.

— Я должен был догадаться, что ты раскусишь это. Ты умна, Марлоу. Как твоя мать. Как я.

— Я не такая, как ты, — выплюнула она. — Я бы никогда не заставила человека убить собственного отца.

Вейл тяжело вздохнул:

— Я не хотел этого, Марлоу. Ты должна понять. Это было ради общего блага.

Марлоу могла понять, как смерть Аурелиуса могла послужить общему благу — может быть, даже согласиться с этим. Но это не оправдание проклятию Адриуса.

— Зачем втягивать Адриуса? Зачем было подвергать его этому?

— Это был единственный путь, — тихо сказал Вейл. Он отвёл взгляд, лицо омрачилось сожалением. — Я бы хотел, чтобы мне не пришлось так поступить с ним. При всех его недостатках, при всём, что сделали Фалкресты, он этого не заслужил. Но другого способа не было.

Марлоу скрестила руки на груди:

— Ты мог сам зарезать Аурелиуса, если уж так хотел его смерти.

Но Вейл покачал головой:

— Мне нужна была не его смерть. Мне нужна была его кровь.

— Что?

— Кровь отца, пролита рукой сына, — произнёс Вейл почти как заклинание. Он снова посмотрел ей в глаза. — Это один из ингредиентов заклинания, которое я создаю. А это заклинание… если бы ты знала, на что оно способно. Оно может спасти тебя, Марлоу. Может спасти нас всех.

— Что ты имеешь в виду под «спасти»? — спросила она.

— Гниль и пороки этого города глубоки, — сказал Вейл. — И лишь немногие могут заглянуть за эту пелену, как мы с тобой. Мало кто способен даже представить себе мир, где сострадание, а не жадность, правит поступками. Где уязвимые защищены, а не эксплуатируемы. Где тех, кто их эксплуатирует, ждёт наказание, а не награда. Это заклинание даст нам не просто мечту о таком мире — оно сделает его реальным.

Всю свою жизнь Марлоу верила, что такой мир невозможен. Страх и алчность всегда побеждали — не потому, что люди рождались жадными, а потому, что именно жадность поощрялась, а доброта наказывалась. Люди вроде Свифта и Фишера — хорошие до глубины души — были в ловушке жестокой системы, принуждавшей к насилию и покорности. А люди вроде её матери — те, кто, возможно, могли бы быть хорошими, если бы им дали такой выбор — тоже втягивались в порочный круг, который этот выбор отнимал. А люди вроде Аурелиуса Фалкреста были теми, кто писал правила, сея свою жадность и жестокость на всех остальных.

Но в мире, который хотел создать Вейл, Свифт не боялся бы Медноголовых. Фишер не был бы в долгу у Жнецов. Его семья была бы в безопасности. И Адриус… Адриус был бы свободен от семейных интриг. Свободен.

Свободен быть с Марлоу — если он всё ещё этого хотел.

И вот теперь она сидела перед Вейлом и пыталась сказать себе, что создание такого мира — ошибка. Но была ли это ошибка? Она не знала.

— Проклятие, которое я наложил на Адриуса, будет преследовать меня до конца моих дней, — сказал Вейл. — Но ты и сама знаешь: за всё в этом мире нужно платить. И если пятно на моей душе — это плата за лучший мир… я готов её заплатить. Простых ответов не существует, Марлоу. Ты знаешь это лучше всех.

— Магия, способная на такое, — медленно произнесла Марлоу. — Она опасна.

Вейл кивнул:

— Я не принимаю это решение легкомысленно. Этой магией нужно пользоваться редко. Мудро. И только тем, кто достоин.

Неужели такая сила действительно может быть во благо?

Если что и могло вырвать Каразу из лап банд, Пяти Семей, этой гнили, которая веками разъедала город, так это — Вейл и его заклинание.

Фишер сказал, что Марлоу по уши в этом, и, может, он был прав. Может, она и правда была наивной, полагая, что способна это остановить.

Это заклинание давало Вейлу возможность переписать саму реальность. И если такая реальность — именно та, которую он хочет создать… Марлоу оставалось только задаться вопросом: даже если бы она могла его остановить — должна ли?

Глава 26

Адриус сошёл с лодки и уставился на ничем не примечательный дом перед собой.

— Здесь?.. — выдавил он. — Всё это время она была здесь?