Нежеланная жена дракона, или Император готовке не помеха! - Злата Тайна

— Она… она императора обманывать будет? — прошептал он в ужасе. — Подменять императрицу собой? Да за это… за это на кол посадят! И всех, кто рядом стоял!

— Именно, — кивнула я, глядя ему прямо в глаза. — А тех, кто ей помогал — четвертуют. Но если кто-то, например, поможет законной императрице… тому может и повезти. Я щедра к тем, кто мне верен. Просто к слову.

Я видела, как в его голове крутятся шестерёнки. Страх перед жестоким наказанием и жажда выгоды, подогретая воспоминаниями о потере и унижении, — мощные стимулы. Он снова посмотрел на свой мешочек, словно ища ответа у костей и потёртого портрета.

— Ладно, — внезапно буркнул он. — Сыграем. Три броска. Выиграешь — дам воды. Проиграешь… будешь молчать как рыба. И забудь про всю эту болтовню.

— И ещё кое-что, — добавила я. — Если выиграю — ты снимешь с меня этот платок. Он пахнет потом того урода, что меня схватил. Я не могу так. Я… мне противно.

Он немного подумал, пожал плечами. Платок не казался ему серьёзной уступкой.

— Идёт.

Он подошёл, развязал одну руку, чтобы я могла бросать. Его пальцы были грубыми, с засохшей грязью под ногтями, но прикосновение было не агрессивным. Он отступил и протянул мне кости.

Мы сыграли. Я проиграла первый бросок, сделав вид, что расстроена и чуть не плачу. Во второй раз мне «повезло» — я изобразила слабую, благодарную улыбку. На третьем, с наигранным напряжением, я снова выиграла, сжав кулак в немом триумфе.

Гронк, ворча что-то невнятное о везении новичков, честно выполнил условия. Он принёс мне воды в жестяной, помятой кружке и грубо, но без злобы, сдернул платок. Свежий, хоть и затхлый воздух пещеры ударил в лицо, и я глубоко вздохнула, чувствуя, как лёгкие расширяются. Это была не свобода, но первый, крошечный шаг к ней.

— Спасибо, — сказала я искренне, глядя на него. — Ты честный игрок. В мире таких мало.

Он что-то пробормотал вроде «да ладно» и отошёл на своё место, но я заметила, что он уже смотрел на меня без прежней угрюмой враждебности. В его взгляде было сложное месиво из страха, расчёта и зарождающегося, призрачного доверия.

Это была маленькая победа. Я выиграла глоток воды, немного комфорта, развязанную руку и посеяла семя сомнения в душе моего тюремщика. Теперь нужно было ждать и искать следующий шанс. Где-то там, в городе, меня уже ищут. Нужно было просто продержаться. И я держалась.

Глава 48

Время в пещере текло тягуче и бесконечно, словно застывший мёд. Я пыталась отсчитывать его по медленным, размеренным каплям воды, падающим с потолка в дальнем углу в небольшую лужу. Раз-два-три… двадцать… сто… Но скоро я сбилась, и счёт превратился в бессмысленный ритуал, лишь подчёркивающий моё одиночество. Свет от лампы почти не менялся, он был таким же тусклым и жёлтым, отбрасывающим на стены уродливые, пляшущие тени. Гронк изредка приносил еду — чёрствый, крошащийся хлеб, который приходилось размачивать в кружке мутной воды, и кусок солёной, жёсткой рыбы. Я ела медленно, стараясь сохранить силы, чувствуя, как каждая крошка даёт мне ещё немного энергии для борьбы.

Мои мысли постоянно возвращались к «Гнезду». Представляла, как Лео суетится, принимая заказы, как Изабелла с высоты наблюдает за порядком, а Аристарх громит невидимых врагов у порога. Чувствовала призрачный запах жареного лука и свежего хлеба, слышала отдалённый гул голосов, звон посуды. Это воспоминание согревало меня изнутри, как глоток горячего бульона в стужу. А ещё я думала о Даррионе. О его взгляде в «Гнезде». О том, как он сказал «спасибо». Эти мысли были и сладостны, и мучительны одновременно. Успел ли он что-то почувствовать? Или теперь, когда меня нет, он снова отдалится, вернувшись к своей холодной, одинокой башне?

Гронк вёл себя тихо. Он больше не играл в кости, а сидел, чистил картошку тупым ножом или просто смотрел в стену, его грубое лицо застыло в выражении какой-то отрешённой тоски. Иногда он украдкой доставал тот самый медальон, смотрел на него и тяжело вздыхал. Я не мешала ему, понимая, что его молчаливое отчаяние — мой союзник.

Однажды ночью (я предполагала, что это ночь, так как Гронк начал клевать носом, а его храп стал главным звуком в пещере) я услышала лёгкий, едва различимый шорох у самой стены за своей спиной. Сначала я подумала, что это крыса. Но звук был слишком… целенаправленным. Не хаотичное шуршание, а настойчивое, ритмичное поскрёбывание. Я замерла, прислушиваясь, затаив дыхание. Сердце застучало где-то в горле, предвосхищая надежду, которую боялось признать.

Шорох повторился. Словно кто-то скребётся с другой стороны камня, пытаясь пробиться сквозь него.

И тут до меня донёсся тонкий, как паутина, знакомый до слёз голос, который узнала бы везде, даже в аду.

— Хозяйка… Вы здесь? Это Вы?

Это был Лео! Сердце заколотилось в груди с такой силой, что я испугалась — Гронк услышит. Слёзы брызнули из глаз, горячие и солёные, смешиваясь с грязью на лице.

— Лео? — прошептала я, прижимаясь губами к шершавому, холодному камню, стараясь, чтобы звук шёл прямо в щель. — Это ты? Ради всего святого…

— Мы все здесь! — его голос звучал возбуждённо и торжествующе, словно он сам не мог поверить в свой успех. — Мы нашли вас! Вернее, Пепсомар нашёл. Он учуял ваш след — ту самую приправу! Он вёл нас, как самый лучший ищейка, прямо по этому красноватому порошку! Мы проследили вас до этого старого заброшенного винного погреба в предместьях! Аристарх сказал, что это идеальное место для засады!

Облегчение захлестнуло меня с такой силой, что я едва не закричала. Я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы сохранить самообладание.

— Они хотят подставить меня, Лео! — быстро, торопливо зашептала я. — Меланиса… она взяла мою кровь и с помощью какого-то тёмного обряда примет мой облик! Она хочет совершить преступление в моём виде!

— Мы знаем! — прошептал Лео, и в его голосе послышалась гордость. — Изабелла подслушала разговор Меланисы с её горничной в саду! Та самая горничная, что тайком носит вино из погребов! Изабелла прикинулась «духом разбитых бутылок» и та так испугалась, что всё выложила! Мы всё рассказали Ингрид, она помчалась к Громару, а он… ну, он