Нежеланная жена дракона, или Император готовке не помеха! - Злата Тайна

К «нему». К Дарриону. Значит, он знает. Вся подлость, весь заговор — ему известны.

— Что он сказал? — не удержалась я, и голос мой дрогнул.

— Он… он пришёл в ярость, — сообщил Лео с некоторым благоговейным ужасом. — Изабелла говорит, что это была «холодная, сконцентрированная ярость истинного правителя, перед которой меркнет любой гнев простого смертного». Он не кричал. Он стал очень тихим и очень… острым. Как лезвие. Он приказал не предпринимать ничего, пока мы не найдём вас и не убедимся в вашей безопасности. Они с и доверенной стражей думают над ловушкой для Меланисы. А мы… мы должны вас отсюда вытащить!

План был рискованный, но гениальный в своей простоте, как и всё, что придумывали мои призраки, смешав военную тактику Аристарха, светскую хитрость Изабеллы и ловкость Лео. Сам Лео, пользуясь своей нематериальностью, просочится сквозь щель в стене и попытается развязать мне верёвки. Если Гронк проснётся, Аристарх устроит «призрачное представление» — начнёт греметь доспехами и кричать на древнем наречии, отвлекая его.

Всё почти получилось. Лео, пройдя сквозь камень, материализовался за моей спиной. Его холодные, едва ощутимые пальцы заскользили по узлам. Он ворчал, сопел от усилий, и с каждым ослабевающим витком верёвки моё сердце билось всё чаще. Вот одна рука почти свободна… вот вторая…

И в этот момент Гронк заворочался на своей подстилке, крякнул и сел, протирая глаза.

— Ты чего там копошишься? — пробурчал он спросонья, его взгляд был мутным и не осознающим.

В тот же миг с другого конца пещеры, из кромешной тьмы, раздался оглушительный, душераздирающий лязг металла о камень, и громоподобный, нечеловеческий рык заполнил всё пространство. «СМЕРТЬ ПРЕДАТЕЛЯМ! ВАШИ ДУШИ ГОРЕТЬ ВЕЧНО В БЕЗДОННЫХ БЕЗДНАХ! ДА ПОГЛОТИТ ВАС ВЕЧНЫЙ МРАК!»

Это был Аристарх, вложивший в крик всю мощь своих легких и всю ярость столетий. Эффект превзошёл все ожидания. Гронк вскрикнул, не своим, высоким, испуганным голосом, схватился за голову, как будто пытаясь защититься от невидимой атаки, и затрясся, прижавшись к стене. Его глаза были полы ужаса.

Лео в эти драгоценные секунды доделал своё дело. Обе мои руки были свободны! Кровь хлынула к онемевшим запястьям, вызывая мучительное, но прекрасное покалывание.

— Всё, хозяйка, бегите! К выходу! — прошептал он и, как тень, растворился в стене.

Я рванулась с места. Ноги были ватными и не слушались, но я заставляла их двигаться. С трудом я бросилась к полоске серого света, обозначавшей выход из этого каменного мешка. Но Гронк, опомнившись от шока, заметил мой побег. Его животный инстинкт ловца пересилил страх. С рыком мужчина бросился за мной, и его тяжёлая, мозолистая рука с силой впилась мне в плечо, отбрасывая меня назад. Я отчаянно рванулась, пытаясь выскользнуть, но его хватка была железной. Запах его пота, страха и дешёвого вина ударил мне в нос.

И в этот самый миг, в проёме, ведущем наверх, появилась фигура. Высокая, тёмная, залитая сзади холодным лунным светом, так что в пещере она казалась лишь силуэтом — но силуэтом, от которого перехватывало дух.

Даррион.

Он был без доспехов, только в тёмном, простом камзоле, но в его руке находился тонкий обнажённый меч. Лезвие холодно поблёскивало в тусклом свете лампы. Даррион не бежал, не кричал. Он просто стоял на пороге, и его молчаливое присутствие наполнило пещеру таким давлением, что даже воздух стал густым. Его лицо, освещённое снизу дрожащим пламенем, было маской абсолютного, ледяного гнева. Он молча взглянул на Гронка, сжимающего моё плечо, и в его взгляде не было ни ярости, ни угрозы. Было нечто худшее — безраздельное, безжалостное решение.

— Руки прочь от моей жены, — прозвучало тихо, почти без интонации, но с такой сокрушительной силой власти, что Гронк мгновенно, рефлекторно разжал пальцы, словно его руку коснулось раскалённое железо. Он отпрянул, съёжился и замер, глядя на Дарриона с немым ужасом, в котором уже не было места сопротивлению.

Я стояла, дрожа от адреналина, неожиданного спасения и этого пронизывающего взгляда, глядя на Дарриона. Он сделал несколько шагов ко мне, его взгляд скользнул по моему грязному, заплаканному лицу, по порванному на плече платью, по красным, воспалённым следам от верёвок на моих запястьях. Что-то тёмное и опасное, первобытное и холодное, промелькнуло в глубине его глаз.

— Всё в порядке? — спросил он, и его голос был непривычно мягким, но в нём слышалось напряжение стальной пружины.

Я смогла лишь кивнуть, не в силах вымолвить ни слова. Комок в горле мешал дышать.

Он медленно, не спуская с меня глаз, снял с себя длинный тёмный плащ и накинул мне на плечи. Ткань была тяжёлой, тёплой от его тела и пахла дымом, холодным ночным воздухом и… безопасностью. Этот запах был самым сладким, что я чувствовала за все эти долгие часы.

— Отведи её, — тихо, но чётко приказал он кому-то из стражников, появившихся за его спиной. — И позаботься об этом, — он кивнул на Гронка, и в его тоне не было места ни гневу, ни злорадству, лишь холодная констатация факта. Приговор был вынесен.

Пока двое стражников бережно, почти почтительно, помогали мне подняться по скрипучим ступеням наверх, я на мгновение обернулась. Даррион стоял посреди пещеры, неподвижный, как скала, глядя в ту темноту, куда скрылись Меланиса и братья. Его осанка, его застывшая поза говорили сама за себя — охота только начиналась. Ловушка готовилась к захлопыванию. А я… я была в безопасности. Наконец-то. Лунный свет ударил мне в лицо, такой яркий после полумрака подземелья, и я зажмурилась, чувствуя, как по щекам снова текут слёзы, но на этот раз — от ослепительного, всепоглощающего облегчения.

Глава 49

Дорога во дворец в императорской карете показалась мне одновременно и мгновением, и вечностью. Я сидела, закутавшись в плащ Дарриона, и смотрела в окно на проплывающие мимо огни Игнистада. Город жил своей обычной ночной жизнью, не подозревая, какой ад всего час назад творился в его предместьях. Я вжималась в мягкую обивку сиденья, чувствуя, как дрожь постепенно покидает тело, сменяясь оглушительной, сладкой усталостью. Пахло кожей, воском и едва уловимо — им. Даррионом. Этот запах теперь ассоциировался не с холодом и пренебрежением, а с безопасностью.

Когда карета остановилась у подъезда Драконьего Шпиля, дверцу распахнули не слуги, а двое стражников из тех, что были в пещере. Их лица были суровы и внимательны.

— Его Величество приказал проводить Вас в ваши покои, не привлекая внимания,