Мой босс - злодей любовного романа - Марина Орлова

— Как бы то ни было, думаю, я знаю, что вас интересует, — утер мужчина рот салфеткой и посерьезнел, хотя и до этого расслабленным не выглядел.

Забавно, Гейн кажется необычайно холодным и замкнутым человеком, который вообще не проявляет эмоции, но чуть пообщавшись с ним, можно все же заметить минимальные различия в мимике.

— Правда? — насторожилась я, и с волнением посмотрела на Нокса. А вдруг и он что-то заподозрил?

— Появилось одно предположение. Правильно ли я понимаю, что ваш интерес связан с проклятьем... — произнес он, отчего я тут же взмокла. Он серьезно мысли читает? Но не успела я так подумать, как он внезапно добавил: — ... семьи Мериголд?

Вновь образовалась тишина, в которой я жалко переспросила:

— Что?

— Проклятье? — отмер Нокс, едва не подскочив с места и тут же пододвинул мой стул к себе и, обхватив руками за плечи, стал внимательно заглядывать мне в лицо, легонько встряхнув. — Ты проклята? Как давно? Что за проклятье? Как выражается? Как себя чувствуешь? Тебе плохо? — заваливал он меня вопросами. — Это проклятье алчности, да? Поэтому ты так помешена на деньгах?

Так, а вот это обидно было...

— Стоп. Стоп! Стоп!! — отпихнула я от себя паникующего Нокса и требовательно посмотрела на зачинщика беспорядка, который меня оклеветал. — Ваша Светлость, не поясните?

Гейн слегка выгнул бровь, внимательно осмотрел меня, а после поинтересовался:

— Разве я ошибся?

— О каком проклятье рода Мериголд речь? — спросила Рози, пока я уворачивалась от настойчивого Киллиана, который не оставлял попыток меня осмотреть и проверить на наличие проклятья. Как будто метку ведьмовскую на мне найти пытался, демонического дурака кусок! Кому, как не ему знать, что проклятье просто так не обнаружить?

А может я реально проклята?

— Я удивлен, что вам о нем неизвестно, — укорили меня. — Насколько же родители пренебрегали вашим посвящением в элементарные вещи, касающиеся вашего рода?

— Да-да, будем негодовать над воспитанием моих родителей позже, вместе, — отмахнулась я и внимательно посмотрела на Михаэля. — А теперь можно ближе к делу? Что за проклятье?

Гейн внимательно осмотрел нашу компашку, понял, что завладел всеобщим вниманием, а после произнес:

— Прошу простить. Проклятье — слишком громкое обозначение. Это скорее болезнь, которая преследует род Мериголд начиная с первых героев.

— В чем она заключена?

— Как вам всем известно, род Мериголд происходит от величайшего мага нашей истории. Все четыре героя и основателя империи, по природе своей заметно отличались от обычных людей, что выражалось в необычных способностях. Так Святой и Защитник - питались от священных, божественных сил. В то время, как маг и демон — от маны, производимой самой природой. Прошло много времени, кровь героев смешалась с людской, но даже через поколения представители рода все еще не могут считаться людьми, в полном смысле этого слова. Даже Мериголды, которые, кажется, и вовсе истратили свою магию.

— А это не так? — нахмурилась я, а на меня посмотрели с жалостью в моем невежестве. Почувствовала себя дурой, хоть и понимаю, что я — вообще ни разу не настоящая Эстелла Мериголд, так что и знать таких подробностей не могу.

— Нет — пожал он плечами. — Каждого представителя рода великих героев поддерживают совсем иные силы. Для меня это — божественная благодать. Для демона — алхимические природные элементы. Так и для Мериголдов жизненной силой является магия.

— Но вы же сами сказали, что моя семья утратила свою магию, — указала я на явное несоответствие.

— Вовсе нет. Если бы это было так, то сейчас вы бы не дышали, мисс Эстелла, — произнес он безжалостно, отчего меня бросило в холодный пот.

— Объяснись, — потребовал Нокс необычайно напряженно.

— Как я уже сказал, Мериголды зависимы от магии. Это их источник жизни. Потому те, кто, достигнув определенного возраста, так и не раскрывают магический потенциал или растрачивают выделенное при рождении ядро маны — умирают. Однако в роду Мериголдов уже давно не было выдающихся магов, хоть маги и не выродились окончательно. Просто их ядро настолько мало, что то количество магии, которое они успевают скопить, уходит просто на поддержание жизни. В роду Мериголд, хоть это и не афишировалось, уже были зафиксированы случаи внезапной смерти людей в самом расцвете сил и лет, несмотря на отсутствие каких-либо болезней. Если мне не изменяет память, подобная участь выпала и на старшего брата вашего отца. Благодаря его внезапной кончине ваш отец и занял пост главы рода, приняв титул, хоть и являлся младшим сыном, не подающим особых надежд. Хоть ваш дядя и умер до вашего рождения, мисс Эстелла, неужели вам даже это неизвестно? — посетовал Гейн на мое воспитание.

— Подождите! — резко выкрикнула я, пытаясь собраться с мыслями и унять волнение. — То есть, если я не смогу пробудить магию, хотя бы в ничтожном количестве, то... умру? — просипела я, заметив, как Нокс побледнел, а его глаза

засияли зеленым, точно он намеревался сейчас же потерять контроль над собой.

— Я думал, что вы этого опасаетесь и ищите способы избежать подобного. Учитывая, что вы в плохих отношениях с родителями, я нашел в этом единственное объяснение вашей просьбы привезти с собой мой архив. Я ошибся?

Я не торопилась с ответом, пребывая в смятении, потому даже не сразу заметила, что нас стремительно покинул Киллиан, под предлогом, что у него появилось срочное дело.

Меня никто не торопил, хотя и слышала, что Рози в тревоге закидывает Михаэля дополнительными вопросами. Я же старалась разобраться с мыслями.

Первое, что я должна уточнить: моя жизнь точно вне опасности. Учитывая недавний «полтергейст», с пробуждением магии у меня все в-порядке. Проблема в ее избытке, если быть точной.

Потому перейдем к другим вопросам: значит ли это... что Эстелла в оригинале умерла вовсе не по вине Михаэля, а из-за недостатка маны? Вначале я относилась к этому скептически, но сейчас должна признать, что по тексту не было сказано, что именно Гейн был убийцей, а сам роман я так и не дочитала. Да и сейчас, смотря на этого мрачного человека... ну не такой уж он и психованный. Столько моих закидонов вытерпел, а сейчас даже приехал к черту на рога, ради столь нелепого ужина,