Потерянный рыбак - Джуэл Э. Энн

Предполагала ли она, что я вернусь домой после того, как они лягут спать, или только утром? Мне было двадцать четыре. Это не имело значения. Но важно было то, что я знала, что она знает, с кем я ухожу, и она не дала мне ничего, кроме искренней улыбки.

— Спокойной ночи.

Все остальные пожелали мне спокойной ночи, когда я выходила через парадную дверь. Несколько снежинок кружились в холодном воздухе, а мой потерянный рыбак ждал меня в своем грузовике.

Когда я забралась внутрь, он сдержанно улыбнулся мне. Я была уверена, что это все, что он осмелился сделать после моего неожиданного звонка во время ужина в честь Дня Благодарения в кругу семьи.

Фишер отвез нас к себе домой, и я не удивилась. Во время короткой поездки мы не разговаривали. Когда мы подъехали к дому, он вышел из машины, а я нет. Остановившись у передней части грузовика, он несколько секунд выжидательно смотрел на меня, а затем направился к моей двери и взялся за ручку. Но он не сразу открыл ее. Он приостановился, и по его лицу пробежало выражение. Сосредоточенность. Сморщенные брови и суженные глаза.

Затем он поднял взгляд и не сводил его с меня, пока медленно открывал дверь.

— Я открыл тебе дверь, но сделал вид, что не хочу этого делать. Я сказал тебе потянуть за рычаг, чтобы она открылась. Думаю, я вел себя с тобой как мудак.

Я не могла не задаться вопросом, была ли вся его потеря памяти физической из-за аварии или же часть ее была психологической. Были ли у него эмоциональные причины, по которым он не хотел вспоминать о своей любви ко мне? Его любви к Энджи?

— Иногда. — Я кивнула, но при этом усмехнулась. У меня были отношения любви-ненависти с мудаком Фишером.

Я повернулась, словно собираясь выйти, но вместо этого обхватила его за шею и обняла ногами за талию.

— Прости, что сегодня я была мудаком, когда позвонила тебе. Это было глупо. Не знаю, что на меня нашло. — Я зарылась лицом в его теплую шею и поцеловала ее.

Фишер закрыл дверцу и запер свой грузовик, прежде чем отнести меня в дом.

— Все закончится, уладится, встанет на свои места. Скоро. Это просто… должно быть так.

Я отпустила его и встала на ноги. Мы сняли ботинки, он стащил с себя флисовую куртку, а я — толстовку.

— Выпьешь? — Он заправил мои волосы за уши.

— Нет, — прошептала я, глядя на него снизу-вверх.

— Постель? — На его губах заиграла хмельная ухмылка.

— Нет, — прошептала я.

— Тогда что я могу сделать для моей красавицы?

— Потанцуй со мной.

Брови Фишера слегка приподнялись.

— Потанцевать?

Я кивнула.

— Не уверен, что я танцор.

Я пожала плечами, доставая телефон из кармана толстовки. Взяв его за руку, я потянула его на кухню.

— Приглуши свет. Я знаю, что ты любишь рассеянное освещение.

— Откуда ты это знаешь? — Он включил несколько акцентных ламп и приглушил их, пока я включала на телефоне песню. Judah & The Lion — Only To Be With You.

— Потому что я знаю тебя.

— А что, если я хочу знать тебя так же, как ты знаешь меня? — Он притянул меня в свои объятия, и мы плавно покачивались под музыку.

— Знаешь, мой потерянный рыбак… знаешь.

— Мы танцевали? Ты пытаешься вызвать воспоминания?

— Нет. — Я целовала его шею, пока его руки скользили от моей поясницы к попе. — Просто создаю новые.

Мы танцевали и целовались.

Одна песня сменялась другой. Неважно, что он не был танцором, да и я тоже. Наши тела сплетались и двигались, идеально сочетаясь и синхронизируясь с собственным ритмом друг друга.

Руки Фишера оставались поверх моей одежды, но при этом касались меня очень близко.

Его ладони касались моей груди, моей попки… его пальцы скользили по внутренней стороне бедра.

Влажные и страстные поцелуи.

Тихие стоны.

Еще танцы.

Мы не медлили, но и не торопились. Были только мы, и у нас была целая ночь.

Я была измотана и не хотела спать.

Я была возбуждена, но пока не хотела заходить дальше.

Я была совершенно довольна, но безумно хотела.

Мы были беспорядочными, живыми и жили моментом. Наша любовь имела значение лишь на один день.

Поцелуй.

Стон.

В конце концов песни закончились, оставив нас в тишине, усеянной тихими звуками наших поцелуев. Но мы продолжали покачиваться, словно создавали свою музыку, словно у нас был свой собственный ритм. Я не могла не представить себе жизнь с Фишером. Реальную жизнь, в которой мы ужинали бы и разговаривали о текущих событиях, работе или планировали путешествие.

После ужина мы бы мыли посуду и слушали музыку, как сегодня. Это привело бы к танцам и поцелуям, казалось бы, неторопливой страсти, но мы все равно оставили бы свою одежду в коридоре, потому что мы навсегда останемся этой парой. Мы бы неистово занимались любовью, а потом засыпали в объятиях друг друга, чтобы проснуться утром и повторить все сначала, только медленнее и с мягким сиянием утреннего солнца на нас. Мы все время смотрели бы друг другу в глаза, начиная каждый день с идеальной связи.

Или… и это видение мне нравилось больше всего… в конце концов нам пришлось бы отказаться от утреннего секса, потому что мы просыпались бы от топота маленьких ножек, бегущих к нашей спальне, чтобы разбудить нас. И каждое утро мы выкраивали бы долгие минуты, чтобы пощекотать маленькие животики и поцеловать мягкие щечки, пока хор хихиканья и визга наполнял комнату.

А по утрам, если нам везло, мы бы отвлекали их тридцатиминутным шоу по телевизору или планшету, пока мы принимали душ… вместе.

— Что творится в твоей прекрасной голове? — спросил Фишер, прежде чем поцеловать макушку этой прекрасной головы. Моя щека лежала на его груди, ощущая биение его сердца, пока мы молча покачивались.

— Я хочу этого, — пробормотала я.

— Чего? Еще танцев?

Подняв голову, я посмотрела на него и улыбнулась.

— Больше… всего.

Фишер несколько раз моргнул, когда его костяшки пальцев коснулись моих щек. Он знал. Он знал, что значит «больше» и «всего».

— Я тоже. — Он поцеловал меня, провожая в обратном направлении из кухни. А я умоляла, чтобы все было как в моем видении.

Так и было.

Он прервал наш поцелуй, чтобы снять с меня футболку. И мы украдкой поцеловались еще раз, прежде чем снять его футболку. Еще поцелуи.

Мой бюстгальтер.

Он прижался спиной к стене коридора, а я целовала его грудь и расстегивала пуговицы на его джинсах.