Потерянный рыбак - Джуэл Э. Энн

Я кивнула. Конечно, он не мог видеть ни моего кивка, ни моего надутого лица.

— Я люблю тебя сегодня.

Я продолжала кивать.

— Риз?

— Да.

— Я люблю тебя. Тебя. Тебя. Хорошо? Не сомневайся в этом ни на секунду. Иди ко мне домой. Заползи в мою постель. И думай обо всем, что я сделаю с тобой, когда вернусь домой в воскресенье.

— Да.

— Господи… остановись. Скажи мне больше, чем «да». Скажи, что любишь меня. Или скажи честно, что ты злишься, что я согласился приехать сюда. Дай мне что-то большее, чем одно безэмоциональное слово.

Я заехала на парковку клиники.

— Я люблю тебя. И я в бешенстве от того, что ты согласился поехать в Коста-Рику со своей невестой.

— Перестань называть ее моей невестой, — сказал он побежденным тоном.

— Она все еще носит кольцо с бриллиантом, которое ты ей подарил? Когда она представит тебя всем на свадьбе как своего жениха, ты собираешься ее поправить? Если нет, то она твоя невеста. А я — распутная любовница.

— Риз Кэпшоу, прекрати это дерьмо.

Я вздрогнула и провела рукой по лицу. Почему я не могу остановиться? Почему я занималась саморазрушением? И почему я не могу из него выбраться?

Самое ужасное для него было то, что у него не было способа все исправить. Пока он был рядом с ней. Фишер был беспомощен. А я была чертовски заинтересована в том, чтобы заставить его чувствовать себя ужасно. Это не было одним из моих лучших моментов, но это было честно. Это было по-человечески.

— Я уже возле клиники. Мне нужно идти.

— Это закончится. Когда я вернусь домой, все закончится. Я больше не буду этого делать. К черту мою память. К черту верность семье. Я не могу делать это еще месяц. Я хочу тебя. Вот оно. Ты. Так что иди и дуйся. У тебя есть три дня на вечеринку жалости. Потом я привяжу тебя к…

Вот дерьмо. ЧЕРТ.

Я поняла, что это случилось, как только это произошло. И я не только не была с ним, но даже не была в той же стране. И это пугало меня. Это пугало меня по миллиону причин.

— Господи… — прошептал он.

А я? Я закончила звонок. Это было равносильно тому, чтобы повернуться и убежать так быстро, как только могли унести меня ноги.

Бежать, чтобы спрятаться от правды.

Бежать, чтобы избежать реальности.

Бежать, чтобы замедлить неизбежное, настигающее меня.

Фишер сам вызвал воспоминание. Большое. Я хотела, чтобы он вспомнил об этом в Макдоналдсе, где я могла бы справиться с последствиями. Помочь ему разобраться. Помочь ему понять, почему… почему я сделала то, что сделала.

— О боже. — Я уставилась на свой телефон, пока Фишер пытался мне перезвонить. — Нет. Боже, нет. Черт. Дерьмо! ЧЕРТ! — Я бросила вибрирующий телефон в сумку и закрыла лицо трясущимися руками.

Я опаздывала на работу, а Фишер находился в Коста-Рике с воспоминаниями о том, как он пристегивал меня к табуретке в своей мастерской.

— Прости, что опоздала, — сказала я Холли, суетливо снимая куртку и бросая сумку в шкаф.

Она рассмеялась, посмотрев на часы.

— Не уверена, что две минуты считаются опозданием. Все в порядке?

— Да. Нет. — Я покачала головой, прежде чем сделать глубокий вдох. — Это сумасшедшая ситуация.

— Ну… — Холли откинулась в кресле и отпила чаю… — Изабелле пришлось отменить встречу сегодня утром. Так что у меня есть время.

Я скривила губы.

— Это очень неприятно. Обещаешь не осуждать меня?

Она хихикнула.

— О, Риз, ты даже не представляешь, какой грязной была моя жизнь до того, как я стала акушеркой. — Она ухмыльнулась. — Бери свой кофе. Я вся во внимании.

Прошло еще несколько секунд, прежде чем я кивнула и усмехнулась.

— Хорошо.

Мой рассказ занял все два часа, которые у нас были свободны в то утро, и Холли нахмурилась, когда я сказала, что оставила его на произвол судьбы в Коста-Рике. Но мне больше нечего было ей рассказать, потому что история все еще писалась.

Когда после обеда я сделала перерыв, чтобы перекусить и проверить телефон, там было двадцать пять пропущенных звонков и целая вереница сообщений от Фишера. Сообщения с заглавными буквами и восклицательными знаками. И несколько снимков экрана.

— О нет… — Я содрогнулась, прокручивая сообщения. Это был первый раз, когда Фишер написал мне с пятилетней давности, а значит, когда он открыл мое имя в своем мессенджере, он увидел те сообщения пятилетней давности.

Невинные сообщения, в которых он просил меня добраться на работу самостоятельно или сообщал, во сколько мы уедем. Потом были сообщения, в которых он извинялся за то, что рассказал своей семье о том, что у меня проблемы с животом.

Фишер: Мне очень жаль.

Фишер: Ты собираешься злиться на меня вечно?

Фишер: Я позвоню своей семье и скажу, что это была ложь. Что я просто хотел побыть с тобой наедине.

Это был один из снимков экрана. Вместе с сообщением:

Фишер: Почему я хотел побыть с тобой наедине?

Другой снимок экрана.

Риз: Привет. Роуз не собирается рассказывать Рори или кому-либо еще.

Фишер: Что сказать Рори?

Фишер: Где ты?

Фишер: Ответь на звонок.

Фишер: Извини.

Фишер: Пожалуйста, возьми трубку.

Фишер: Не заставляй меня звонить Рори.

Фишер: Или в полицию.

Фишер: ЧТО ЗА ЧЕРТ?!!!!

Фишер: Если ты не умерла, напиши Рори и скажи ей, что благополучно добралась до Хьюстона. Не будь засранкой.

Риз: Иди нахуй!

Фишер: ВОЗЬМИ СВОЙ ЧЕРТОВ ТЕЛЕФОН!!!!!

НАПИШИ МНЕ, БЛЯДЬ, ОТВЕТ!

Я ПРИВЯЗАЛ ТЕБЯ К ТАБУРЕТКЕ В МОЕЙ МАСТЕРСКОЙ! МЫ БЫЛИ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ДРУЗЬЯ, И ТЫ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЭТО ЗНАЕШЬ!

Последнее сообщение я получила за пять минут до того, как проверила свои сообщения.

Фишер: Кто ты? Почему ты так со мной поступила?

Мои глаза наполнились слезами. Я не должна была бросать трубку. Мало того, что мы не были вместе, я оставила ему сумасшедшие кусочки головоломки, которая, должно быть, казалась неразрешимой.

Я запаниковала.

Я запаниковала, потому что была зла на ситуацию в Коста-Рике.

Я запаниковала, потому что у меня не было времени на разговоры.

Я паниковала, потому что не могла видеть его лица, а он не мог видеть моего. Я думала, что он вспомнит кусочки нашей близости, когда я смогу посмотреть на него, и он сможет увидеть хотя бы то, что я чувствую к нему, даже если его чувства ко мне в то время еще отсутствовали. Он не должен был