Целительница из Костиндора - Теона Рэй

А я все-таки жутко устала. – Мама зевнула и вернула капюшон на голову. – Пойду, пожалуй, отдохну, а после мы с тобой поговорим. Я расскажу тебе все то, о чем ты спрашивала у отца. Только потом не плачь: сама напросилась, а я не выношу бабские истерики.

Фыркнув, она прошествовала мимо меня. Я и не шевельнулась. Вся та теплота и нежность, что возникали во мне каждый раз, когда я мечтала о воссоединении с семьей, вдруг исчезла. Тупая боль сдавила грудь, в которой ворочалось чувство полнейшего отвращения.

Топот, пение и стук посохов возобновились. Я моргнула, прогоняя пелену перед глазами, и вскинула голову. В голове все еще звучала последняя фраза матери: «Я не выношу бабские истерики», но моя зачерствевшая душа уже не реагировала на неприязненное отношение так же остро, как раньше.

Над обрывом клубилась чернота. Риддл повернулся к ней в молчаливом ожидании и протянул руку, встречая новую Безликую. Ее принесли существа. Тени. Такие же, какие охраняют границы между миром людей и миром демонов. С разинутыми ртами, пустыми глазницами и без плоти. Туманными щупальцами они поставили на ноги восторженную Равенну в подпаленной накидке и с оглушающим визгом умчались к лавовому морю.

Равенна схватилась за руку лорда. Я смотрела на ее грудь, живот и ноги, чтобы наши взгляды случайно не встретились.

– Произнеси слова клятвы, Равенна Илритайс. – Теплота, с которой Риддл обратился к Безликой, вызвала во мне странное, щемящее чувство. Захотелось, чтобы он с такой же нежностью говорил со мной.

Равенна гулко сглотнула, суетливо опустилась на колени перед лордом и склонила голову. Она дрожала, но когда заговорила, то в ее голосе не было ни капли страха.

– Я, Равенна Илритайс, дочь дьявола и тьмы, служащая мраку на Земле, клянусь беречь тот мир, что дал нам прародитель. Клянусь защищать невинных, уважать равных, помогать нищим. Клянусь ни словом, ни жестом, ни действием не порочить честь и достоинство Совета, посланного в этот мир беречь границы Света и Тьмы. Клянусь, мой лорд, что не предам вас. Клянусь, что жизнь каждого Безликого с этого мига важнее моей собственной.

Равенна повторила это трижды, а потом замолчала, тяжело дыша. Она ликующе вскрикнула, когда Риддл сказал:

– Ты принята в легион. Встань же и надень маску, дабы не потерять ничью душу.

Равенна подскочила, едва удержала равновесие и набросила на голову капюшон своей старой накидки, в которой и падала в пропасть. Я осторожно взглянула на ее лицо сбоку – его медленно затягивала чернота.

– Я могу идти, мой лорд? – взволнованно спросила Равенна.

– Иди. – Риддл усмехнулся, развеселившись от ее искренней радости.

Мы остались вдвоем. Я тоже заулыбалась, наблюдая за посвящением, и это сбило Риддла с толку.

– Вижу, ты не очень-то расстроена из-за встречи с Катариной?

– Расстроена. Но эта женщина была так счастлива, когда ты принял ее в легион, что я не могу не порадоваться за нее. Расскажешь мне, почему служение Совету вызывает такие эмоции?

– Это честь, доступная не каждому. Много веков назад, когда мы пришли на Землю, наш прародитель выбрал тринадцать демонов, которые должны защищать свой народ. Власть, которой мы обладаем, манит почти каждого по эту сторону границы, но многие, желая получить ее и при этом не имея чистых помыслов, сгорают в огне. Равенна выжила, а значит, и слова ее клятвы были произнесены от сердца. Она на самом деле станет беречь границы, уважать равных и делать все то, что она сказала.

– Ты говоришь «по эту сторону границы», почему? У этих земель нет названия?

– И впрямь можно сказать, что нет… Мы поделили земли на три части: Запад, Юг и Восток. Так и называем.

– А север?..

Риддл приблизился ко мне, дотронулся до моей щеки ладонью и задумчиво хмыкнул.

– А Север защищаешь ты, Анкари. Я надеялся, что подробности ты узнаешь от своего отца, и все еще верю, что он станет говорить с тобой…

Я устало потерла глаза. Всю душу вынет мне эта жажда получить ответы от родных людей!

– Маме вдруг захотелось спать, – выплюнула я со злостью. – Отец и вовсе уехал сразу, как только я его признала!

– Ты отказалась от моей помощи, Анкари. Я предложу еще раз: мне заставить его говорить с тобой?

Я посмотрела в черноту под капюшоном и кивнула. Пусть. Пусть заставит!

Риддл взял меня за руку, и мы быстрым шагом покинули плато через тот проход, откуда сначала появилась и где потом скрылась моя мать. Как оказалось, этот проход вел туда, откуда довольно трудно добираться до главного входа в дом внутри скалы. Я не знала, как назвать это жилище. Просто… жилище? Не дом, не дворец, не изба. Туннели и пещеры в скале, вот и все.

Мы почти бежали. По равнине, по камням, а после по ступеням вверх, все выше и выше. Влетели в темный коридор, распахнув на бегу массивную двустворчатую дверь, и Риддл остановился у другой двери, узкой и неприметной.

– Спальня твоих родителей, – объяснил он. – Обычно я не врываюсь ни в чьи комнаты, но…

Лорд ударил плечом в дверь. Потом еще раз и еще, и засов с грохотом упал на пол.

– Какого беса, Риддл?! – Катарина, прикрыв нагое тело шкурой с постели, стояла у порога с кинжалом в руках. – Чтоб тебя!..

Она рассерженно бросила оружие на стол и упала в хрупкое кресло, сплетенное из соломы.

– Твоя дочь. – Риддл обнял меня за плечи, безмолвно давая мне понять, что ни за что не уйдет. – Она здесь ради тебя и Даламара. Я закрою глаза на то, что ты сделала после моего ухода, если эта девочка получит ответы на все свои вопросы.

Я дрожала от волнения. Сняла со своего плеча руку Риддла и прошла к постели, чтобы сесть. Ноги сделались ватными, позорно было бы упасть посреди комнаты.

Мама настороженно переводила взгляд с меня на лорда. Кажется, она понимала, что мы уже сблизились и теперь Риддл обязан если не жениться на мне, то хотя бы дать что-то напоследок. Например, выяснение отношений с родными. Но еще она, должно быть, зацепилась за его обещание простить ее. Насколько я помню, моя мать нарушила закон, запрещающий разорять человеческие земли. Вряд ли за это ее положено изгнать, как Хари, но наказание наверняка предполагается суровое.

– Ответы, – повторила она негромко.

– И от отца