Целительница из Костиндора - Теона Рэй

ни одна живая душа не узнала, откуда именно в деревне взялось дитя, но время вспять не вернуть. Я ошибся, принеся тебя к людям светлым днем на глазах у всей деревни. Прости меня за это.

Я слушала отца, сжимая челюсти. Не плакать, не плакать, не плакать… Он и правда меня любил. Риддл не лгал. Кто-то кроме бабушки любил меня по-настоящему…

– Почему ни разу не пришел? – спросила я тихо. Говорить громче не могла: все силы бросила на то, чтобы справляться с бешеным вихрем эмоций. – За двадцать лет ты не нашел ни одного свободного дня, чтобы навестить дочь?

– Еще одна моя ошибка. Никто не способен всегда принимать только правильные решения. В третий раз я ошибся, когда ты поняла, что я – твой отец, а я испугался и просто уехал. Я не должен был так поступать, но думал, что для тебя будет лучше оставаться в неведении, чем узнать правду и страдать. Я боялся, что мы привяжемся друг к другу и ты захочешь пойти со мной за завесу, а здесь тебя ждала жизнь, которой я тебе не желал. К тому же, если ты уйдешь к демонам, то путь к Северу станет свободен. Катарина непременно воспользуется этим.

– Я ей не позволю, – твердо произнес Риддл.

Даламар в ответ рассмеялся.

– Друг мой… Когда ты ушел к Хари, Катарина тоже пропала. Ненадолго, правда; как она потом сказала – была в гостях у семьи. Ведь в преданности она клялась твоему отцу, не тебе! Не зря он советовал менять членов легиона каждый раз, когда меняется верховный, но ты к его словам не прислушался… Только теперь я понял, что Катарина не навещала семью. У меня есть причины подозревать, что она встретилась с Хари и предупредила ее о твоем приезде.

Я вскинула голову и посмотрела в лицо матери. Из просто бледного оно сделалось синеватым, как если бы маму вот-вот хватит удар. Ее секреты всплывали на поверхность прямо при ней, а она ничего не могла сделать. Если только дернется на выход – Риддл решит, что Даламар прав.

– Я не мог поверить, что Хари и впрямь сумела пленить тебя самостоятельно. Если она не была предупреждена, то не ждала вторжения на свою территорию… Сейчас это неважно, я хочу договорить со своим ребенком. Анкари! – Отец шагнул ко мне и протянул руки. – Позволишь?

Я всхлипнула без слез. На слабых ногах кое-как поднялась и упала в объятия отца.

– Прости меня, цветочек, – шептал он горячо. – Прошу, прости. Я идиот, я не должен был решать твою судьбу за тебя. Все, что ты пережила, – из-за меня, и, видит прародитель, если бы я мог откатить время на двадцать лет назад, я бы остался в Костиндоре с тобой, не задумываясь о последствиях.

Я повисла на папе, уткнулась носом в его плечо и разрыдалась. Я верила ему. Верила, как никому прежде. Он не лгал, в каждом его слове слышалась боль потери, в каждом взгляде я видела горечь утраты и ненависть к самому себе.

– Я вернусь домой, папа, – сказала я, глотая слезы. – Мне не нравится здесь, не нравится! Ни мясо это дурацкое, ни лавовые реки, ни оргии на праздниках!

– Оргий ты не видела, мы ушли раньше, – хохотнул Риддл.

Я тоже рассмеялась. С облегчением и счастьем. В душе, залитой ярким светом, распускались цветы. Отец обнял меня еще крепче, и сердце запело от радости.

Глава 18.

ГЛАВА 18

– Я отыщу вас позже, – сказал Риддл, намекая, что нам пора.

Папа отстранился от меня, набросил на голову капюшон, и, пока он его надевал, я жадно всматривалась в родные черты, пока они не скрылись за клубящейся чернотой, чтобы помнить их, на случай если никогда больше не увижу.

– Я найду для тебя чаю, – с улыбкой произнес он. – Знаю, ты любишь его. Пойдем.

Катарина вжималась в стену ни жива, ни мертва. Я смутно представляла, что произойдет с ней дальше, вот только во мне не было никакого желания просить лорда пощадить мою мать. Он ее, конечно, не убьет, хотя и в таком случае я бы не стала ее жалеть.

– У поварих должен быть чай, – предположил отец, ведя меня туннелями в сторону кухни. – Человеческие женщины и мужчины не могут постоянно пить чистую воду и есть одно только мясо. Какое-то время так и было, пока они не начали умирать, тогда верховный – не Риддл, один из его предшественников – договорился с ведьмами о растительной пище. Ведьмы предоставляют для наших людей то, что вы называете чаем, а также овощи. Когда люди стали есть мясо с овощами, смертность значительно сократилась.

– Демонам разве не нужно ничего, кроме… – Я чуть не сказала «собачатины», но меня тут же затошнило, и я проглотила последнее слово.

– Мы никогда и не пробовали питаться иначе. Шерон – ты с ним знакома – внезапно заинтересовался готовкой и, бывало, днями пропадал на кухнях, с тех пор он ест с людьми. Кроме него никто не стремился разнообразить еду. Да и не хватит овощей на всех: земли все время выгорают, когда случаются землетрясения и на поверхность выбрасывается лава. Знаю, знаю, ты скажешь, что извержения случаются только в горах, а демонам принадлежит большая часть планеты, но так считают те, кто не был за границей на нашей стороне. У нас есть деревни и даже поля – небольшие, и все они принадлежат ведьмам. На их территорию мы никогда не сунемся, это оговорено уже очень давно. Мы не трогаем их, а они кормят и лечат наш человеческий народ.

– Вообще-то не скажу, – смутилась я. – Мне ничего не было известно об извержениях. Я бы хотела научиться читать и писать, чтобы узнавать что-нибудь о моем мире из книг. Бабушка стремилась передать мне знания о целительстве, а грамоту почему-то не стала преподавать. Сейчас у нее уже и не спросишь почему.

– Если бы ты жила в родовом поместье… – Отец осекся. – Мне жаль. Я хотел как лучше.

Я не стала ничего говорить. Сделанного не воротишь, что толку об этом жалеть? Моя жизнь была бы совсем другой, вырасти я среди ведьм, но тогда и я была бы уже не той Анкой, которой являюсь.

Отец толкнул дверь в конце