Целительница из Костиндора - Теона Рэй

Даламар перешагнул через порог, как только я задала вопрос. Стянул с головы капюшон, шагнул к супруге и остановился за ее спиной. Риддл все еще стоял у выхода замершей статуей.

– Что ты хочешь знать? – произнесла мать с вызовом. – Ты заимела покровителя в лице верховного демона, и, пока эта случайная удача тебя не покинула, давай, спрашивай.

– Почему вы от меня отказались? – Я вскинула подбородок, сцепила пальцы в замок. Не заплачу. Ни за что.

– Я не хотела детей.

– И ты, папа?

На меня смотрели две пары пылающих красных глаз, но только во взгляде отца читалось что-то похожее на тоску.

– Хочу заметить, – вдруг вступил в разговор Риддл, – что если вы оба не станете говорить открыто, если попробуете хоть что-то утаить как от Анкари, так и друг от друга – а вам есть что скрывать, – то я сам ей все расскажу, но по-своему. А также тебе, Катарина, и тебе, Даламар. У вас обоих полно секретов друг от друга, большинство которых никак не касаются дочери.

Катарина заерзала в кресле. От ее былой самоуверенности не осталось и следа. А Даламар стал еще более печальным, что дало мне надежду. Может быть, он меня и правда любил? Не хотелось бы узнать, что я родилась ненужной для обоих родителей.

Первой заговорила моя мама.

– Ты появилась на свет как раз тогда, когда я собралась вступить в Совет. Легионеры не могут иметь детей, и ты нарушила мои планы. Я хотела отдать тебя своей семье – в поместье полно учеников, так что твоя судьба была бы даже не несчастной. Вполне сносная жизнь в поместье ведьм для тебя, инициация – для меня. Мы обе могли быть счастливы. Я ждала, когда тебе исполнится три года: в таком возрасте моя бабка брала учеников.

– Мне исполнилось три, и вы не отдали меня семье, а выбросили за завесу. Да, к родной бабушке, но к людям. Я рождена здесь и должна была жить именно здесь…

– Я отнес тебя, – оборвал меня отец. – Я знал, что Катарина хочет пройти инициацию, но надеялся, что, как только она тебя увидит, в ней проснутся материнские чувства. Этого не случилось. День, когда ты родилась, стал самым счастливым в жизни, но только для меня. Я улыбался, когда ты улыбалась, и едва сдерживал слезы, когда ты плакала. Никогда бы не подумал, что кто-то способен вызвать во мне желание разрыдаться, как маленькая девочка. Я мечтал уйти к людям вместе с женой и дочерью с тех пор, когда впервые увидел, как слаженно и дружно живет человеческий народ, но это невозможно. Там мне пришлось бы всегда прятать лицо, и если здесь это само собой разумеется, то для людей – нет.

– Идиот! – сквозь зубы прошипела Катарина. – Наше место здесь!

– Твое – да. А меня тянет к людям. Я хочу все то, что есть у них, мне осточертела жизнь в пустоши. Мне жаль, что я не могу уйти и остаться за границей.

– Слезливая баба! – Катарина вскочила с кресла и встала в углу комнаты, чтобы быть подальше от мужа. – Ты правда хочешь жить как эти мерзкие людишки? Они и двух недель без еды прожить не могут, вечно болеют и дохнут, едва намочив ноги в ледяной воде. Слабые и тупые! И тебя тянет к ним? В самом деле? Ты хочешь вставать с рассветом, работать в поле и приползать домой, чтобы выспаться и на следующий день вновь работать? Что это за жизнь? В чем ее смысл?

– А смысл нашего существования в чем?

– В радости жизни! Здесь мы свободны, а по ту сторону границы – безнадега.

– Я не намерен больше тебя слушать! – рявкнул Даламар. – Замолчи, Катарина, пока я сам тебя не заткнул.

Я вжималась в каменную кровать. Никогда раньше я не видела, чтобы супруги имели разные взгляды на будущее и спорили из-за этого с таким жаром. В деревне ничего подобного не встретишь, там у всех на уме только одно – выжить и оставить потомство. Заготовить пропитание на зиму. Накормить детей. Выздороветь, когда заболел. Работы не чурались, не жаловались на горести судьбы, а просто… жили.

– Я отдал тебя Клавдии, – сказал Даламар, глядя мне в глаза. – Чтобы у тебя было все то, чего лишен я. Но не только поэтому… – Он бросил быстрый взгляд на побледневшую жену, на Риддла, и продолжил: – Катарина мечтала захватить весь мир. Ей мало того, что у нас уже есть, и она считала – да и до сих пор считает, что Север, оставленный людям, слишком большой кусок для них. Катарина уже приходила в Костиндор на разведку, еще до твоего рождения. Не пройдя инициацию, она не могла призвать на помощь стражей границы, поэтому попросила, чтобы я съездил с ней. Мы были вдвоем, без армии. В тот день Катарина убила многих, и с каждой смертью граница немного смещалась. Мы вернулись домой, Катарина загорелась идеей вступить в легион и забрать себе Север, но к инициации все еще готова не была… Ей понадобилось много лет, чтобы очистить душу, сердце и помыслы, иначе верховный не принял бы клятву. Все шло по плану и даже лучше: место верховного занял Риддл, наш друг, что только упрощало реализацию замыслов Катарины. Но тут родилась ты. Когда я понял, что она отдаст тебя своей семье, а сразу после этого вступит в легион, если не погибнет во время инициации, и отправится на Север, то не смог придумать ничего лучше, кроме как отнести тебя к Клавдии в деревню, которая стоит на пути к свободным от демонов землям. Катарине не хватило бы жестокости пройти через территорию, на которой живет ее плоть и кровь. Завеса, как ее называют люди, движется вся сразу, не частями. Так что захватить соседнюю от Костиндора деревню или любую другую в той стороне и не зацепить при этом Костиндор у Катарины бы не вышло.

– Я ненавижу тебя за это, – прошептала моя мать.

Даламар ушел глубоко в себя и не обратил на нее внимания.

– Ты жила в Костиндоре как хранительница целого севера и не знала об этом. Я часто наблюдал за тобой и жалел, что не принес тебя более скрытно, чтобы