Последняя - Ольга Вадимовна Гусейнова

идеальное лицо мерзавца, применившего ко мне магию темного обольщения. А может – и внушения. Густой, навязчивый запах изначального в буквальном смысле добавлял перца, у меня засвербело в носу. Кружилась голова. Затем и вовсе замутило. Внутри обожгла возмущением саламандра. Зато ее огонь позволил сбросить оковы чужого темного влияния. Отшатываясь от непорядочного и крайне навязчивого поклонника, я твердо просипела:

– Нет!

– Ты пожалеешь! – прошипел Ульран.

– Сильно сомневаюсь! – прозвучало громом среди ясного неба.

Мы с темным обернулись на Сейлишрана, стоявшего в двух шагах от нас.

– Я…

Говорить темному светлый не дал:

– Ты перешел границу дозволенного, Ульран. Нарушил закон!

– Ошибаешься, Сейлиш! Применение личного обаяния не нарушает закон, – процедил Ульран.

– Не неси чушь, – в голосе Сейлишрана захрустел лед. – Здесь все провоняло навязанным темным очарованием. Ты же помнишь, что я не только чую его, но и вижу темные эманации? Значит, и другим они видны…

Ульран, сжав кулаки, сверлил светлого собрата черными глазами, в которых, казалось, клубилась голодная, бессердечная бездна. Прародитель Барс, что с нами будет, если такой изначальный займет трон Колыбели Жизни? Молю тебя, не допусти!

Наконец Ульран принял для себя какое-то решение. Повернулся ко мне, заставив дрогнуть от страха, а затем знатно удивил: коротко, резко поклонился, словно палка надломилась, а выпрямился с ларцом в руках, красивым, расписанным эмалью.

– Даки Эйкана, приношу свои извинения за недостойное поведение. Даю слово изначального, подобного не повторится.

И распахнул крышку ларца, явив настоящую сокровищницу, доверху заполненную золотом и драгоценными камнями. При этом Ульран неотрывно следил за мной цепким, изучающим взглядом, ожидая реакции. Похоже, не расстался с надеждой купить глупую слабую шаграйку, а вместо магии применил проверенное золото.

Меня еще больше замутило от отвратительной ситуации, в которую попала. Но я княжна Эйкана Кашерок, хоть и младшая, девятнадцатилетняя, поэтому попросту расцарапать морду обидчику не имею права. Пришлось поклониться, причем ниже, чем Ульран, и сквозь тошноту прохрипеть:

– Я принимаю ваши извинения, вир Ульран. Будем считать, случилось недоразумение. Но вынуждена извиниться сама, потому что не могу принять ваш подарок.

– Почему? – сухо спросил он.

– Мне достаточно ваших искренних слов.

Сейлиш хмыкнул, а темный вир, сверкнув полностью почерневшими глазами, исчез. Я судорожно выдохнула, медленно вдохнула, чтобы не дрожать под серым взглядом светлого вира. Следом меня накрыло осознание другой проблемы, точнее, последствий. И глаза защипало от слез.

– Что случилось, ящерка? – участливо спросил Сейлишран, осторожно коснувшись моего плеча и развернув к себе лицом.

Подняв на него взгляд, я призналась, со стыдом ощущая, как дрожат от страха мои губы:

– Мой отказ может навредить моему миру. Ведь, если вир Ульран займет трон, он… он…

– Все не так просто, как кажется, – грустно улыбнулся Сейлишран. – Чтобы занять трон Верховной триады, мы сперва проходим испытание Хаосом. Поверь мне, Эйкана, его не каждый изначальный способен выдержать и выжить. Однако выживание не гарантирует, что победители взойдут на трон. После Хаоса их проверяет сам Великий Ранивир, именно он решает: достойны победители защищать Колыбель Жизни или нет. И если признает достойными, триада проходит специальный обряд, где клянется защищать Колыбель Жизни любой ценой. Без этого она давно бы распалась и большинство входящих в нее миров погибли. Ведь мы далеко не боги, Эйка. Мы живые и испытываем те же чувства, что и все. Завидуем, ревнуем, любим и ненавидим.

У меня даже ноги ослабли от шквала эмоций и чувств и главным было облегчение. Я благодарно приникла к Сейлишу, уткнувшись носом ему в грудь и обняв за торс, и глухо выдохнула:

– Я вам так благодарна, вир Сейлишран. Пусть вир Ульран счел мой уголек жалкой искрой, он не понял, что именно вир Ашкеран мне подарил! Этот уголек не только магия, это вся моя жизнь. Из темного, душного, тошнотворного марева, которым меня накрыл вир Ульран, помогла вырваться саламандра, которую разбудила во мне ваша триада. Моему огненному зверю тоже очень-очень не понравились его намерения…

Сперва я ощутила очищающую волну света, которая еще и напитала меня чистейшей энергией, смыв всю накопленную усталость. Затем краем глаза заметила, что Сейлиш сунул в карман всевидящий венец. Но не испугалась, как в ситуации с Ульраном.

Мягко отстранившись, он осторожно приподнял мое лицо и заглянул в глаза:

– Твоя саламандра, Эйкана, не смогла бы тебе помочь справиться с чарами Ульрана. Темное очарование драконов тьмы не действует лишь в одном случае, когда сердце уже горит для другого.

Осознав смысл сказанного, я ощутила, как лицо залил жар смущения. А мысли и чувства смешал хаос сомнений: неужели это правда? Единственный, кто меня волнует и заставляет трепетать – это он сам…

Растревоженная магия огня распирала. Я чуть отодвинулась, а то вдруг поджарю изначального своими пылкими чувствами. Мои ладони невольно скользнули вниз по твердой мужской груди, скорее ласково, не желая расставаться с ощущением горячего тела на кончиках пальцев.

– Кхм… как интересно, – мягко усмехнулся Сейлишран, чем окончательно снес мою выдержку.

– Простите, вир Сейлишран, я устала и хочу домой… в свои покои, – пробормотала я.

И малодушно сбежала.

– Ну беги, беги… – донеслось мне в спину вкрадчиво-многозначительное пожелание.

Глава 13

Конкурс талантов

– Даки Эйкана, вир Ашкеран уведомил, что встреча с ним пройдет на большой поляне, где устраивали отбор.

Тяжело вздохнув, я уныло ответила Канне:

– Плохой знак – начинать день с плохих новостей!

Помощница и ухом не повела – продолжила рассказывать:

– Вир предупредил, что на его занятии будет конкурс талантов. Поэтому попросил тщательно подготовиться морально и материально, продумать собственно выступление и непременно – наряд.

Про всестороннюю подготовку Канна говорила с легкой иронией, наверняка повторяла тон Ашкерана.

Я растерянно плюхнулась на кровать:

– Конкурс талантов? А если у меня их нет?

– Уверена, есть, даки! – улыбнулась вошкана и тактично намекнула: – Талантом считаются не только умения рисовать, петь или танцевать. Быть может, вы красиво вышиваете? Нет? Лепите? Тоже нет? Готовите? И тут нет?

– Увы, я совершенно бесталанная, – расстроенно призналась я.

– Такого не может быть, даки Эйкана, – с мягкой, недоверчивой укоризной воспротивилась вошкана.

Продолжая сидеть на кровати, я нервно потеребила край рубашки, размышляя: что же мне выдать за талант? В поиске участвуют девушки из двадцати миров, они априори не могут быть во всем одинаковыми, а значит, для кого-то хоть одно мое умение может оказаться уникальным и необычным. Ведь понятие таланта субъективно. Проще говоря, на вкус и цвет товарища нет.

И тут мне пришла в голову сногсшибательная идея! Вновь вспомнилась весьма сложная и неспокойная жизнь с моими бесшабашными, вредными, а порой