Заклятие истинной любви - Стефани Гарбер

– К сожалению, я не владею мечом, – возразила Эванджелина.

– А как же те уроки по самозащите, о которых ты мне рассказывала? Джекс тебя хоть чему-нибудь научил или это просто был повод пообниматься? – ЛаЛа хитро прищурившись.

Щеки Эванджелины вспыхнули от смущения.

– Кое-чему научил… но в основном и правда только обнимал меня.

– Так и думала. – ЛаЛа улыбнулась, и Эванджелине снова показалось, что счастье подруги было наигранным.

Но, поскольку ЛаЛа была мойрой, ее улыбка также выглядела зловещей. Она словно говорила: «Если он обидит тебя, дай мне знать, и я с радостью сделаю ему еще больнее».

Эванджелина вспомнила их последний разговор с ЛаЛой. Перед тем как она потеряла память, ЛаЛа предупреждала ее о Джексе. «Пока ты с Джексом, ты в опасности», – сказала она тогда.

– Ты по-прежнему считаешь, что Джекс может причинить мне боль? – спросила Эванджелина.

Наигранная улыбка ЛаЛы померкла.

– Джекс причиняет боль всем. Он сильно изменился с тех пор, как мой брат и Кастор умерли, и все на Великолепном Севере пошло прахом.

На мгновение с ЛаЛы словно слетела личина богини Судьбы. Она больше не казалась ни жестокой, ни могущественной, ни той, кто способна убить кого-то только за то, что заставил ее подругу плакать. Сейчас ЛаЛа выглядела как обычная девушка, которой, как и Эванджелине, просто нужен хороший друг.

Помимо того, что ЛаЛа была мойрой, она также являлась одним из первых членов семьи Мэривуд. Ее братом был Лирик Мэривуд – один из ближайших друзей Джекса наряду с принцем Кастором Доблестным. Они погибли в один день, и хотя Джекс в этом не виноват, Эванджелина знала, что он корил себя за то, что не смог спасти Кастора.

– Если что-то и может изменить Джекса, то это его чувства к тебе, – в конце концов сказала ЛаЛа. – Но тебе все равно нужно быть осторожной. Потому что даже его чувства опасны.

– Я знаю.

– Правда? – ЛаЛа одарила Эванджелину серьезным взглядом прищуренных от беспокойства глаз.

С детства Эванджелину учили трем правилам, касающимся богов и богинь Судьбы. И самое важное из этих гласило: никогда не влюбляйся в мойру.

Эванджелина хорошо знала правило, но какое-то время не вспоминала о нем и сомневалась, правильно ли его понимала.

Но теперь оно приобрело новый смысл. Совсем недавно, когда Эванджелина вернула себе воспоминания, но снова потеряла Джекса, она начала опасаться, что, возможно, он прав и им не суждено быть вместе.

Если они и правда были созданы друг для друга, то почему из раза в раз сталкивались с такими сложностями? Разве не должно быть меньше жертв, душевных терзаний и разбитых сердец, а также людей, пытающихся их разлучить? Разве любовь не должна уже победить?

Или, быть может, правила предостерегали не потому, что боги Судьбы не умели любить, а потому, что их чувства гораздо сложнее. Любить их было почти невозможно.

Единственное, чего когда-либо желала ЛаЛа, – это обрести любовь, но именно она бросала женихов у алтаря. Даже сейчас, воссоединившись со своим драконом-перевертышем, она не была уверена, что хочет быть с ним.

Эванджелина как-то слышала, что боги Судьбы не способны любить так же, как люди. Она думала, что это означает, что они не умеют испытывать такие чувства. Но что, если боги Судьбы просто не верили в любовь так же, как обычные смертные? Может быть, они считали, что любовь к человеку обречена, и потому действовали так, чтобы приблизить печальный конец.

– Я не откажусь от Джекса, – заявила Эванджелина.

ЛаЛа на мгновение поджала губы, а затем пробормотала:

– Это очень человеческий подход.

– Не понимаю, ты одобряешь или пытаешься оскорбить меня?

– Думаю, и то и другое. – ЛаЛа одарила Эванджелину еще одной вымученной улыбкой. – Я знаю, что ты любишь поступать правильно, но правильные поступки не всегда срабатывают с такими, как мы. Отчасти именно поэтому Джекс и стал богом Судьбы. Будучи человеком, он всегда старался поступать по совести, но, похоже, это не имело никакого смысла, потому что дорогие ему люди продолжали умирать.

ЛаЛа замолчала и нахмурилась, о чем-то глубоко задумавшись.

– Я хочу помочь тебе. Обожаю безнадежные дела и ужасные идеи! Но, боюсь, если ты попытаешься спасти Джекса, то тоже погибнешь. Знаю, к тебе вернулась память, но на всякий случай напомню: Джекс – сверхъестественное существо, которое может убить одним лишь поцелуем.

– Или, – продолжила Эванджелина, – я могу поцеловать Джекса, и он наконец-то поймет, что его поцелуй меня не убьет.

– Нет, нет, нет! – возмущенно воскликнула ЛаЛа. – Худший план в мире.

– Но что, если это не так? Я знаю, что согласно историям поцелуй Джекса смертелен для всех, кроме его единственной истинной любви. Знаю, что он якобы уже поцеловал ту самую девушку. Но я также знаю, что все истории Севера искажают правду, так что и это может быть ложью. Я – истинная любовь Джекса. Я верю в это так же сильно, как в то, что вода наполняет океаны, а после ночи наступает утро. Я верю в это всем сердцем и душой. И в этом наверняка есть какая-то магия.

– Не думаю, что магия действует именно так, – пробормотала ЛаЛа, печально глядя на Эванджелину. – Вера во что-то не делает это правдой.

– А вдруг причина, по которой я в это верю, заключается в том, что это и есть правда? Знаю, все сказки утверждают обратное, но сердце подсказывает мне, что история Джекса еще не закончена.

ЛаЛа продолжала хмуриться, теребя одну из пуговиц накидки.

– Может, его история еще и не закончена, но это не значит, что ее ждет счастливый конец. Я знаю Джекса всю свою жизнь. Он прекрасно умеет добиваться желаемого. Но я не думаю, что Джекс хочет свое «долго и счастливо». Если бы он хотел, то получил бы его. Есть причина, по которой этого так и не случилось.

– Ну тогда хорошо, что у него есть я.

На лице ЛаЛы отразилось сомнение.

– Наверное, мои слова звучат наивно, – продолжила Эванджелина. – Я знаю, что моя вера в любовь кажется глупой, что этого может быть недостаточно. Но я делаю это не потому, что верю в свою победу. На самом деле я немного боюсь проиграть. Я больше не думаю, что любовь – это гарантия победы или счастливой жизни. Любовь – это причина бороться. Знаю, моя попытка спасти Джекса может закончиться огненным взрывом, но я лучше сгорю вместе с ним, чем буду смотреть, как он сгорает в одиночку.

Услышав это, ЛаЛа