Заклятие истинной любви - Стефани Гарбер

Эванджелина могла поклясться, что птицы слетелись со всей округи и принялись щебетать мелодии для Авроры.

– Я так рада, что вы в безопасности! Последние два дня я места себе не находила от волнения, – мило улыбаясь, произнесла Аврора. – Но я знала, что принц обязательно вернет вас, и даже приготовила небольшой подарок. – Она протянула цветочную корону, точно такую же, как у нее на волосах.

– Спасибо, – пробормотала Эванджелина, все еще сомневаясь, стоит ли доверять Авроре.

Она быстро перебрала вновь обретенные воспоминания, пытаясь понять, знала ли Аврору в прошлом. Но ей удалось вспомнить лишь Лощину. В свое первое утро там, прямо рядом с необычными часами, Эванджелина увидела два имени, вырезанные на деревянной панели.

АВРОРА + ДЖЕКС

Может, ей не нравилась Аврора Вейл, потому что та носила имя давно умершей девушки, которая когда-то испытывала чувства к Джексу?

– Все празднества начнутся завтра, – продолжала весело болтать Аврора. – И как здорово, что вы сможете в них поучаствовать! Откроются всевозможные лавки с угощениями и красивыми вещицами. Вы ведь придете на праздник, не так ли? Мои братья и сестры помогают со стройкой, но я в этом ничего не смыслю.

– Вообще-то мне кажется, что строить будет очень интересно, – сказала Эванджелина.

Аполлон рассмеялся.

От этого звука по коже Эванджелины побежали мурашки. Она приказала себе не ссориться с ним, не делать ничего такого, что вызвало бы у него подозрения, и все же не смогла удержаться от вопроса:

– Думаешь, что от меня не будет никакой помощи?

– Я просто думаю, что для тебя найдутся дела получше, милая.

– Например? – вмешалась Аврора. – Мне кажется, что строить – довольно скучно, но не за тем ли мы прибыли сюда? Или вы боитесь, что ваша жена настолько хрупкая, что поранится, если возьмет в руки молоток?

Аполлон поиграл желваками.

– Я не говорил, что моя жена хрупкая.

– Тогда, возможно, вам не стоит обращаться с ней как с хрустальной или смеяться над ее желаниями, – отрезала Аврора.

В глазах Аполлона промелькнуло что-то мрачное.

Стражники вокруг них замерли, и даже птицы перестали щебетать.

Эванджелина открыла рот, чтобы хоть что-то сказать – что угодно. Аврора понятия не имела, настолько мстителен Аполлон, когда вступилась за нее, и Эванджелине захотелось защитить эту девушку. Но тут, к ее удивлению, Аполлон отвел взгляд и склонил голову.

– Вы правы, мисс Вейл. Мне не следовало смеяться над женой.

– Да, не следовало, – отчеканила Аврора.

И это показалось Эванджелине странным. Несколько секунд назад она боялась за нее, а теперь чувствовала, что баланс сил изменился.

Аполлон выглядел так, словно боялся Аврору.

Эванджелина подумала, что все это ей привиделось. Но потом, когда Аврора собралась уходить, заявив, что они завтра вместе с Эванджелиной присоединятся к остальным рабочим, Эванджелине показалось, что девушка передала Аполлону записку.

Прямо в тот момент, когда Аполлон на прощание целовал Авроре руку. Свернутый клочок бумаги мелькнул перед глазами Эванджелины и быстро исчез. Видимо, Аполлон спрятал его в рукав, потому что, когда Эванджелина вновь посмотрела на его руки, они были пусты.

32. Аполлон

Когда Аполлон впервые встретил Аврору Доблестную, то принял ее за настоящего ангела. Она была прекрасна, а он чувствовал себя скорее призраком, нежели принцем.

Ранее той ночью он оказался заперт в клетке в подземном логове вампира. Эванджелина сама заперла его после того, как он поцеловал ее, а затем потерял контроль, поддавшись воле проклятия, и едва не убил ее.

Когда она оставила его в клетке, Аполлон подумал, что вампиры собираются убить его. Он почти желал этого. Ему и правда хотелось умереть. Он был проклят – проклят по-настоящему, а не так, как говорят люди, когда им просто не везет по жизни.

Одному проклятию Аполлон, возможно, и обрадовался бы. Принц, проклятый однажды, мог стать очередной легендой Великолепного Севера, но Аполлон был проклят трижды и столько же раз едва не погиб – один раз от руки собственного брата.

Он был готов позволить вампирам высосать из него всю кровь, лишь бы смерть наступила быстро. Но в комнату вошла женщина. Тогда он не знал ни ее имени, ни ее саму. Он просто закрыл глаза и стал ждать, когда она его укусит. Но эта женщина не была вампиром. К нему пришла сама Онора Доблестная и каким-то образом избавила его и от проклятия Лучника, и от зеркального проклятия. Вот только исцеление оказалось почти таким же невыносимым и болезненным, как сам недуг.

Аполлон словно лишился какой-то части себя. Его связь с Эванджелиной была разорвана, и он мечтал ее вернуть. Он не хотел быть проклятым, но хотел Эванджелину. И желание это не ослабло после того, как проклятие исчезло.

Если уж на то пошло, Аполлон желал ее сильнее, чем прежде. Теперь, когда ему не нужно было выслеживать ее и причинять боль, он мог наконец-то сделать ее своей.

Но он знал, что осуществить это не так-то просто. Совсем непросто.

Большую часть своей жизни Аполлон всегда получал то, что хотел. Будучи принцем, он не привык чего-то желать. Он привык брать и получать. Но впервые Аполлон испугался, что может не получить желаемого.

Он пытался убить Эванджелину, стрелял в нее и душил. На ее шее, вероятно, все еще остались синяки от его пальцев.

Аполлон надеялся, что она простит его. В конце концов, он был проклят и не мог сопротивляться действию заклятия. Конечно, она бы все поняла. Но что, если бы Эванджелина никогда не забывала того, что он сделал с ней?

Что, если бы во время каждого их поцелуя она вспоминала, как он пытался ее убить?

А еще был лорд Джекс. Бывший друг.

Аполлон никогда не соперничал с другими мужчинами. Да и кто рискнет соперничать с принцем, которому суждено стать королем? Но, когда Аполлон пытался убить Эванджелину, он заметил, как она смотрела на Джекса, ворвавшегося в комнату, чтобы спасти ее. Как будто Джекс был ее спасителем, ее героем.

Что-то изменилось между ними.

И Аполлон не знал, что с этим делать.

Перед тем как Онора покинула его, она повернула рычаг, который поднял прутья клетки, окружавшей кровать. Аполлон оказался на свободе, но не мог пошевелиться. Слишком нервничал и боялся выйти из комнаты.

И тут в дверях, словно ангел, появилась Аврора.

Она была не просто красива. Она обладала поистине неземной красотой и сладким голосом