Жестокий муж - Арина Вильде

Проходите, я сейчас вынесу молочка вам и сметанки, — она открывает калитку, пропуская меня во двор. — Васильевна говорила, что вы в банке работаете и еще не женаты.

Киваю. Слова произнести не могу.

Мои родители ушли из жизни слишком рано. Я не успел ничего для них сделать. А Ева…

— Не зря Васильевна говорила, что внук у нее настоящий красавец. Подождите, я сейчас.

Оставляет меня посреди двора, а сама в дом заходит. Я прячу руки в карманы, оглядываюсь по сторонам. Что, черт возьми, происходит?

Почему Ева врала мне? Я вообще хоть немного знал женщину, с которой восемь лет провел?

— Вот, — протягивает мне пакет с молочными продуктами.

— Сколько я должен? — спрашиваю и тянусь к карману.

Достаю из бумажника несколько крупных купюр, отказываясь от сдачи, и забираю пакет, хотя я не Павел. Не знаю как разговор завести, как узнать правда ли она мать Евы. Хотя по документам и так все предельно ясно, но мне от нее услышать хочется.

— Сами живете? До города далеко, наверное, не просто?

— Привыкла уже. Дочка у меня в столице. В крупной компании работает. Занята очень, приезжает совсе редко, а мне с пересадками в таком возрасте уже сложно до нее ехать. Вот на зиму мне две машины дров заказала. Привезли, выгрузили все, сложили, — рукой на пристройку рядом с домом указывает и вздыхает. — А мне внуков уже хочется, а она вся в работе, говорит какие отношения? Ева всегда лучшей жизни хотела, чтобы сюда не пришлось возвращаться, поэтому и работает так много. Я ей дать-то ничего не смогла, — покачала она головой. — Вот, может, замуж выйдет, ребеночка родит и тогда меня к себе заберет, чтобы я ей помогала с ребенком. А пока я тут одна.

— Ясно, я пойду тогда?..

В груди все сжимается. Когда ехал сюда еще надеялся, что это какая-то ошибка. Но теперь все становится предельно ясно. Фальшь на каждом шагу. Даже матери наплела о несуществующей работе. А по факту занята она целыми днями лишь тем, что тратит мои деньги.

— Ой, конечно-конечно, вы же спешите, наверное. А я тут своими рассказами. Хорошего овам дня!

— Спасибо.

К машине несусь так, словно за мной кто-то гонится. Вместо обогревателя включаю кондиционер. Душно до невозможности и в груди что-то давит.

Успокоится никак не получатся.

У меня в голове не укладывается, как можно столько лет врать о себе, скрывать своё прошлое, семью, жизнь. Ева говорила, что её родители умерли, что она сирота. Я даже испытывал к ней жалость. Верил, что она потеряла свою семью, как и я. А оказывается, её мать жива, живёт в этой развалюхе, мечтая о внуках и надеясь, что дочь когда-нибудь заберёт её к себе.

Я сжимаю руль так сильно, что белеют костяшки пальцев.

Перед глазами проносятся моменты, когда Ева рассказывала о выкидыше, когда плакала, обвиняла меня, говорила, как тяжело ей было.

Она притворялась, что лечится от бесплодия...

Я был рядом и верил. Доверял. А теперь? Теперь я даже не знаю, что за женщина была рядом со мной все эти годы.

Чувствую, как злость снова начинает закипать внутри.

— Блять... — выдыхаю и запускаю двигатель.

Нужно уезжать отсюда, и чем быстрее — тем лучше.

В город возвращаюсь, когда на улице уже темень. Сворачиваю в первый попавшийся бар и набираю своего водителя.

— Михаил, можешь забрать машину? Я сейчас адрес скину.

Потом с полчаса просто сижу и втыкаю на неоновую вывеску, пытаясь понять что делать дальше. Мне так хочется прижать Еву к стенке и придушить. Спросить зачем она все это сделала. Спросить было ли хоть что-то правдой или ей нужны были только мои деньги?

У меня начинается истерический смех. Чувствую себя сумасшедшим. Вот уж не думал, что меня когда-то баба сможет так жестко наебать. Считал себя самым умным, наперед все просчитывал, но дальше собственного носа ни хрена рассмотреть не смог.

От мыслей отвлекает стук в окно. Мой водитель приехал.

Выхожу из машины, вдыхаю прохладный воздух.

— Вас ждать? — спрашивает Михаил.

— Нет, я такси возьму. Собираюсь сегодня хорошенько напиться. Там на заднем сиденьи пакет с домашней молочкой, у тебя вроде дети есть, забери, жалко если испортится.

И правда жалко. Ведь мать Евы столько сил потратила на это.

Захожу в прокуренный бар и иду к барной стойке.

— Виски, только всю бутылку сразу давай, — киваю парню и устраиваюсь на стуле.

Не помню когда в последний раз так заливался алкоголем. И объяснить не могу, почему когда под утро за мной приехало такси, я адрес квартиры Юли назвал.

Потом провал в памяти.

А следующие, что помню, как утром открываю глаза и встречаюсь взглядом с дочкой. Она нависает надо мной и тихо спрашивает:

— Мама, а папа тоже заболел?

Глава 40

Юля

— Спасибо, — я забираю пакет с лекарствами и спешу к выходу.

На улице холодно, да еще и дождь усиливается. Сжимаю зубы, натягиваю капюшон и ускоряю шаг.

Диане хуже, температура за тридцать восемь. Бедная моя девочка, ей всего четыре года, а я бегаю по аптекам вместо того, чтобы быть рядом.

И нет, причина не в гордости. Переборов себя, я всё-таки написала Захару…И ничего. Даже не ответил. А когда позвонила, он просто сбросил вызов.

Сразу вспыхиваю. Меня буквально трясет от злости. Легко быть отцом, когда тебе это удобно, да? Когда не надо жертвовать своими планами. Когда можно просто появляться в нужный момент, как герой, а всю остальную ответственность переложить на меня.

Добираюсь до дома, еле сдерживая себя, чтобы не швырнуть сумку об асфальт. Начинаю искать ключи, но вдруг замираю.

На лавочке возле подъезда сидит Захар.

Что? Какого черта?

— Захар?

Голова у него опущена, плечи мокрые, волосы прилипли к лицу. Никакой реакции на моё приближение.

Подхожу еще ближе, и тут до меня доходит. Запах. Сладковатый, приторный аромат алкоголя.

Я невольно морщусь. Билецкий сидит, обхватив руками голову, плечи расслаблены, будто он полностью отключен от окружающего мира. Он не смотрит на меня, даже не реагирует на голос. Под ногами валяется пустая бутылка.

— Ты вообще нормальный? — шиплю, но понимаю, что спорить сейчас бесполезно.

Закрываю глаза, делаю