Жестокий муж - Арина Вильде

— Тебе лучше убраться отсюда, пока охрана комплекса не заинтересовалась, — выдавливаю сквозь зубы. — Помочь вызвать такси?

Захар наконец поднимает на меня глаза. Смотрит как-то странно, словно пытается что-то осознать, но взгляд пустой, без фокуса. Только плечи дернулись, будто ему стало холодно.

— Захар, ты вообще слышишь меня? Хочешь здесь валяться? Отлично.

Он молчит. Опять.

Даже знать не хочу, почему он в таком состоянии. Всё, что сейчас волнует, так это моя маленькая девочка, которой очень плохо.

Я ещё несколько секунд смотрю на него, сжав зубы от злости. Потом не выдерживаю. Психую. Резко поворачиваюсь и иду к подъезду. Открываю дверь, захожу внутрь, пытаясь убедить себя, что это не моё дело. Пусть сам разбирается. Я не обязана за ним следить.

До лифта долетаю на автопилоте. Нажимаю кнопку и жду.

Прижавшись к стене спиной, медленно выдыхаю. Перед глазами всё ещё его мокрая фигура. Резко выдыхаю. Внутри что-то щёлкает. Всё, больше не могу. Разворачиваюсь на пятках и вылетаю обратно.

Подбегаю к Захару, буквально захлебываясь злостью. Шум в ушах, пульс бьет в висках. Руки сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони. Я едва дышу от ярости, но не останавливаюсь.

— Ты вообще в своём уме?! — кричу, почти сорвав голос. — Диане плохо, а ты здесь сидишь, нажравшись до беспамятства!

Я замираю. Стараюсь взять себя в руки, чувствуя, как злость постепенно исчезает, уступая место усталости. Нет смысла орать на него сейчас. В таком состоянии до него не достучаться.

Делаю глубокий вдох, подхожу ближе. Осторожно трогаю за плечо.

— Захар, пойдём домой, — говорю тихо, пытаясь сдержать раздражение. Поначалу я сама же себе напоминаю оголенный провод.

Билецкий вздрагивает, словно очнулся от сна. Медленно поднимает голову и смотрит на меня. В темных глазах пустота. И тут он, словно не осознавая, что делает, медленно тянет руку к моему лицу. Движения неуклюжие, будто ему трудно контролировать собственное тело. Мокрые пальцы дрожат, едва касаясь воздуха между нами.

Тяжелая рука всё ближе, уже почти касается моей кожи.

Я резко отшатываюсь, словно от удара. Сердце замирает на мгновение, а потом начинает бешено колотиться.

— Нет, Захар.

Рука замерла в воздухе, а потом медленно опускается вниз.

Подхожу ближе, наклоняюсь, и начинаю тянуть вверх. Захар делает попытку встать, но ноги подкашиваются, и он почти падает обратно на лавочку.

— Ты сам-то хоть идти можешь? — раздраженно бросаю.

Очень глупый вопрос, Юля. А ты не видишь?

Господи, ну за что мне это наказание?

Обхватываю его под плечи и с усилием поднимаю на ноги. Захар шатается, но я крепко вцепилась пальцами.

Билецкий что-то неразборчиво бормочет, но я не слушаю. Придерживаю его, толкая в сторону подъезда. До двери осталось всего несколько шагов, и я заставляю его двигаться вперёд, даже если он этого не хочет.

— Держись за меня.

В итоге мы добираемся до входа. С трудом толкаю его плечом, поддерживая, чтобы тот не рухнул на крыльцо. Проходим внутрь. Тяну к лифту, при этом ругая себя за то, что вообще ввязалась во всё это.

Захар что-то неразборчиво бормочет, но я не слушаю.

В квартире легче не становится. Мужчина тяжёлый, пьяный и беспомощный.

Останавливаюсь в прихожей, быстро осматриваюсь, пытаясь придумать, куда его деть. Сил просто больше нет.

— Оставайся тут, — шепчу, больше себе, чем ему. Захар медленно оседает на пол, прислонившись к стене, голова снова падает вниз.

Я бросаю его там и бегу в спальню к Диане. Все внутри пылает от тревоги, но когда открываю дверь, вижу, как малышка мирно спит в своей кроватке. Слава Богу. На мгновение накрывает облегчение.

Тихонько подхожу к ней, опускаюсь на колени рядом и осторожно трогаю лобик. Температура вроде нормальная. Педиатр, с которым я консультировалась онлайн, помог снять острую фазу.

Всё это время я была на нервах, но сейчас, глядя на её спокойное лицо, чувствую, как напряжение медленно отпускает. Наконец-то можно выдохнуть. Ещё раз проверяю дыхание, поглаживаю по щеке. Она такая крошечная. Волна заботы и любви накатывает. На секунду мне даже удается забыть о Захаре в прихожей.

Может, оставить его там? Пусть помучается. В любом случае это лучше, чем замерзнуть и получить воспаление лёгких на улице…

Мысль слишком соблазнительна, но нет. Не хочу пугать дочь утром. Думаю, она точно не оценит.

Чудом, не иначе, мне удаётся затащить его в гостиную. Он то спотыкается, то едва держится на ногах, но я каким-то образом всё же довожу его до дивана. Захар тяжело плюхается на него. Удержавшись от ругани, делаю шаг назад.

Уже собираюсь вернуться к Диане, но что-то снова неприятно разъедает изнутри.

Я ненавижу это чувство.

Вздыхаю, сжимаю губы и снова подхожу к нему. Билецкий лежит в мокрой одежде, волосы прилипли ко лбу. Если оставить все так, точно заболеет.

Злюсь на себя и на него, но упорно стягиваю с него мокрую куртку. Пальцы дрожат от злости и усталости. Каждое движение даётся с трудом.

— Чёрт... чем я вообще занимаюсь? — стону про себя, расстегивая пуговицы на рубашке. Ткань липкая и холодная.

Захар не реагирует, просто лежит, тяжко дыша, как будто его совсем не волнует то, что происходит. Плед, чуть сползает, но я уже не поправляю. В конце концов, это всё, что я могу для него сейчас сделать.

— Ну и кто из нас дурак? — шепчу, не удержавшись.

Снова не отвечает. И, честно говоря, я уже и не жду. Всё, что осталось, только глухое раздражение и странное чувство ответственности. Заканчиваю стаскивать с него остатки мокрой одежды и накрываю пледом.

Закрываю за собой дверь и иду в комнату к Диане. Пусть этот вечер закончится хоть как-то спокойно. Вздыхаю и прикрываю глаза, обещая себе, что утром всё это будет казаться проще. Но точно знаю, что не будет.

Глава 41

Захар

Я просыпаюсь от ощущения странного тепла на груди и тени перед глазами. Открываю глаза и встречаюсь с большими детскими глазами. Диана смотрит на меня, стоя у края дивана, совсем близко, и почти шепотом спрашивает:

— Мама, а папа тоже заболел?

Это… квартира Юли?

Блядь, как я сюда попал?