Полукровка - С. И. Вендел

С удовольствием Орек вытащил свой большой охотничий нож, чтобы разрезать его. Все мужчины рядом с ними встревоженно заерзали, когда он блеснул им в свете огня.

Сорча фыркнула.

— Это ход с большим ножом, да?

Ответная улыбка Орека обнажила все его зубы.

— Никогда не помешает отпугнуть падальщиков.

— Хорошо. Я бы не хотела, чтобы кто-нибудь пришел за моим пирогом. Он мой.

— Я буду защищать его ценой своей жизни.

Она снова фыркнула от смеха.

— Я знаю, что будешь.

И, не обращая внимания на его слова, она отломила вилкой кусок пирога и поднесла его к лицу, дуя, чтобы тот остыл. Полные губы блестели на свету, и Орек уставился на это идеальное «о». Член дернулся в штанах, и Орек понял, что у него есть еще одна замечательная драгоценность в сокровищнице воспоминаний на потом.

Он подавил стон, когда она высунула кончик языка, чтобы попробовать пирог, замурлыкав от удовольствия и обхватив губами зубцы вилки, смакуя кусочек.

Ему пришлось отвести взгляд, и он опустил нож с тяжелым стуком, сотрясая пустую тарелку и выводя себя и других мужчин поблизости из их похотливого ступора.

Даррах с довольным причмокиванием взял кусочки яблока, но Орек был почти глух к этому. От шума крови в ушах, когда она прилила к его члену, у него чуть не закружилась голова, и инстинкт мощно требовал унести Сорчу, спрятать ее подальше, заявить права на эти губы для себя и попробовать, насколько сладкой она была бы.

Вместо этого он позволил ей спокойно поесть, довольствуясь тем, что видел, как она наслаждается пирогом. Даже если вид этих губ будет преследовать его во снах несколько дней, ему было приятно просто видеть ее сытой и счастливой.

Теперь, когда их животы были полны, Сорча кивнула и спросила:

— Готовы подняться наверх?

Вопрос вызвал новый рев в его ушах, похоть и нервозность захлестнули его изнутри и скрутили внутренности. Подняться, сказала она. В постель.

Сорча смогла снять для них только одну комнату, которую они будут делить. Он не собирался оставлять ее здесь, особенно сейчас, когда это место кишело мужчинами.

Да, они и раньше спали в тесном помещении, но сейчас это почему-то казалось… другим.

Что-то блеснуло в глазах Сорчи, когда она наблюдала за ним, ожидая его ответа, но он не знал, что это было. Предвкушение? Нервозность?

У него заныло в животе при мысли, что она нервничает из-за того, что делит с ним комнату. Он поклялся, что устроит ее как можно удобнее, спать на полу было нетрудно, он останется в другом конце комнаты. Все, что ей будет нужно.

Он кивнул, и они вместе встали из-за стола. Слегка отойдя в сторону, чтобы плечом раздвинуть толпу, Орек последовал за Сорчей к лестнице в задней части таверны, ведущей на верхние этажи. Он не собирался наблюдать за гипнотическим покачиванием ее задницы, когда она вела его вверх по лестнице, но он был всего лишь смертным — и притом мужчиной.



Затащить мужчину в постель не должно быть так уж сложно, подумала Сорча. Она старалась не показывать ни своего недовольства по этому поводу, ни нервов, которые бушевали у нее в животе, когда выжимала воду из своих кудрей перед потрескивающим огнем.

Они оба все еще были влажными после купания в задней части гостиницы. Поскольку все по-прежнему наслаждались ужином — и с головой погрузились в праздничные кубки, которые теперь сопровождались хриплым, монотонным пением, — она решила, что мужская половина ванной комнаты будет в полном распоряжении Орека.

Они только что встретились в номере, вымытые и оттертые дочиста. Их комната на третьем этаже гостиницы была маленькой, но уютной, с большой кроватью, заваленной подушками, одеялами и наполовину покрытой плюшевым покрывалом. Постельное белье было чистым, пол подметен, а камин прибран. В целом, она была довольна.

Пока они готовились ко сну, она старалась не смотреть слишком долго на то, как чистая льняная рубашка Орека прилипла к его влажной коже, позволяя любоваться великолепной широкой грудью, которая, как она знала, скрывалась под ней. Он зачесал волосы назад за заостренные уши, демонстрируя жесткие черты своего широкого лица.

Теплая, чистая и сытая, Сорча была полна надежды — ее маленькие намеки и флирт остались незамеченными, и было не так уж много случаев, когда женщина могла безрезультатно прижаться грудью к мужчине, не впадая при этом в уныние. Но здесь, вдвоем, она надеялась, наконец, выяснить, каковы были его истинные чувства. Так было до тех пор, пока они не перешли к очень вежливому спору о предстоящей ночи.

Орек был непреклонен в том, что будет спать на полу.

Сорча была полна решимости заставить его спать в большой удобной кровати, за которую они заплатили.

Орек не хотел мешать.

Сорча настаивала, что он не помешает, ведь кровать была большой.

Орек не хотел, чтобы ей было неловко.

Сорча утверждала, что не будет, ведь это была большая кровать.

Стиснув зубы, Сорча выжала еще воды из волос хлопчатобумажной простыней и пересмотрела свою стратегию. Возможно, все это было не таким мастерским соблазнением, как она предполагала. И, по правде говоря, она настаивала не только потому, что был шанс, что это наконец приведет к большему — она искренне хотела узнать, что он подумает о большой, уютной человеческой кровати. То, что он никогда не спал в одной из них, тронуло ее сердце и стало печально знакомым.

В его жизни было так мало мягкости. Постель была наименьшей из них.

Коллекция мехов, одеял и спального мешка, которую он собрал, говорила ей, что он любит комфорт. Она хотела показать ему, что есть еще что-то, чего он заслуживает. Больше комфорта, мягкости и хороших вещей.

Если бы он просто согласился, когда ему предлагают, проворчала она.

Но нет, он настаивал на том, чтобы быть джентльменом, благородным и галантным.

Или… возможно, он искренне не хотел лежать в постели. Или лежать в постели с ней.

Эта мысль охладила ее раздражение и надежды. Это не должно быть так сложно.

Прочистив горло, она повесила мокрую банную простыню на спинку стула, на котором в своей корзинке уже крепко спал Даррах, затем пошла за маленьким набором для ухода за ранами, который она приготовила перед уходом из усадьбы. Когда Орек увидел это в ее руках, он послушно приподнял рубашку, чтобы позволить ей оказаться рядом с ним.

По правде говоря, она снова зря тратила бальзам. Несмотря на всю тяжесть раны в ту первую ночь, его бок уже сросся.