Проклятие Айсмора - Ольга Зима

— Старая ты утка!

Они сцепились, грозя посрывать друг с друга платки и перевернуть лодку.

— Эй, бабки! — крикнул с мостовой Гаррик. — Ну-ка, тихо!

И сурово, как умеет лишь опытный стражник, зыркнул на них из-под нахмуренных бровей. Бабки примолкли и дружно взялись за весла, решив отплыть подальше.

— Отплывут за два моста и продолжат там ругаться, — сокрушенно произнес Гаррик. — И счастье будет, ежели кто остановит. Эх, Бэрр…

Ингрид окаменела, сжав в кулаке край плаща, и явно не слушала Гаррика.

— Вы не знали, что господин первый помощник винира в тюрьме? — поразился тот.

— Нет, не знала. Но почему? Я… я не понимаю, за что⁈ — прижала она к щекам совершенно белые кисти.

— Да вы не беспокойтесь, ему там хорошо будет. Лучше даже, чем на воле.

— Ох, Гаррик-Гаррик! Слышал бы ты себя! Лучше в тюрьме, чем на воле! — нервно рассмеялась Ингрид. — Беда в том, что в нашу тюрьму только попасть легко. А вот выбраться…

— Пойдемте, госпожа Ингрид. Худо ли, бедно ли, но в ратушу нам попасть надо. Хоть и кружим мы…

— Значит, все разговоры только о нем, — горестно сказала Ингрид. — И драки только за него.

— Из-за него, — сокрушенно вздохнул Гаррик.

— Но в чем его обвиняют⁈

— Да кто ж разберет? Сами слышали — кто во что горазд.

Окно над их головами распахнулось, из него вылетел деревянный половник. Стукнулся о фонарь дома напротив и упал в канал.

— Нашла, где уши сушить. В Айсморе! — донеслось следом за половником.

— А я слышала, что виноват! Винова-а-ат!!! Виноват он! Раз обсуждают кого — значит виноватый он!

— Бестолковая ты женщина, — отвечал мужской голос, на удивление спокойный. — Обсуждают, потому что интересно.

— Да кому будет интересен тот, кто может быть ни в чем не виноват? Разве же о таком начнут судачить?

— Закрой окно, дует. И перестань орать уже, так и голова, не ровен час, лопнет. Везде кричат, и ты уже с утра…

Высунулись женские руки в темно-красных рукавах, закрыли ставни, и голоса стихли до невнятности, но ругаться не перестали.

Сделав круг, Ингрид с Гарриком вышли к лавочке с самой доброй в Айсморе торговкой. Ингрид решила, а вдруг она рассеет тревоги? Вдруг все не так плохо, как сейчас кажется?

Лавочница была приветлива, но вместе с тем излишне предупредительна. При виде Ингрид она запричитала:

— Бедная девочка, бедная девочка.

Ингрид хотела сказать, что она-то на свободе, но тут хозяйка еле слышно обронила:

— Вот оно как все обернулось-то. А я уж радовалась, — но оборвала себя и заговорила о новостях подробно.

— Орали вчера, под стенами ратуши и тюрьмы про проклятие. А нынче пошли разговоры о виселице.

— Я слышала сегодня о плахе, — с трудом выговорила Ингрид.

— Это уже как договорятся, — ответила хозяйка, споро накрывая на стол.

— Угу, договорятся они, как же, — буркнул Гаррик, откусив хозяйкин пирожок. — Озерники как есть вода. Сначала будут выяснять виноват или нет, потом — как казнить, а Бэрр меж тем в тюрьме от старости помрет. Или винир свихнется, выбирая, как ему поступить, чтобы ни в одном уме мысль не шелохнулась и все при довольстве остались, а он — при деньгах… Волны! Лишь бы дунуло…

Лавочница посмотрела на Гаррика с укоризной:

— Не понять тебе! — потом повернулась к Ингрид, перепуганной до дрожи. — Знаешь, милая… Из-за сплетен человека здесь вешали так давно, что все уверились: так не бывает. Вот и не боятся наговаривать на чужую жизнь. Но раз уж начали… Да, не остановишь озерных, пока крови не напьются.

Она протянула Ингрид горячую кружку, большую и полную до краев. Та ее чуть не выронила, но хозяйка придержала, помогла поднести к губам.

Чай согрел самую малость, но теперь холод проник в душу, откуда его было уже не выгнать. Мысли о Бэрре навалились с новой силой, несправедливость и ужас происходящего настолько резанули, что Ингрид не сдержалась. Она поставила чай на пол и отвернулась от доброй женщины, пряча слезы.

— Ну что ты, милая! Не расстраивайся, все-все будет хорошо! — обняла ее хозяйка.

— Хорошо бы, — ответствовал Гаррик без намека на веру в сказанное и шумно вздохнул.

— Я… так волнуюсь за него, простите меня, — вымолвила Ингрид. — Я… не знаю, что делать. Что же делать?

— Милая, да что тут можно поделать⁈

Мысли запрыгали в голове — не поймаешь ни одной. Нужно освободить Бэрра. Нет. Убьют. Нужно доказать, что он невиновен. Нет. Не послушают. Нужно убедить, что он невиновен. Нет.

Нужно узнать правду!

Решение пришло на ум само. Слезы высохли. Ингрид попросила в покупку бумаги с чернилами, поблагодарила хозяйку, рассчиталась и поспешила в ратушу.

Гаррик, следовавший за ней неотступно, на этот раз зашел в архив.

— Госпожа Ингрид, а тут… — держа сверток из лавки, он локтем указал на стопку книг на большом столе. — Может, куда в другое место положить?

Ингрид засуетилась, принимая у него сверток.

— Гаррик, как хорошо. Надо эти книги поставить вон на ту полку. Помоги мне — они тяжелые и мне не достать. Два раза роняла уже. Боюсь, еще одно падение, и вот у этой, — она дернула подбородком на самую широкую, — под переплетом деревянная пластина треснет.

Зажав сразу несколько книг подмышкой, Гаррик полез по лестнице наверх, под самый потолок. Пошуршал там, что-то передвигая. Развернул пыльный свиток и замер.

— Ингрид, что это? — воскликнул он, позабыв привычное обращение.

Серебряная роза, небольшая, изящно выполненная, блеснула в его руках даже при тусклом свете из небольшого окошка. Мелкие камушки смотрелись на ней, словно капли чистой росы.

Ингрид вздохнула.

— Не знаю, Гаррик. С год назад выше этажом меняли полы. Как-то затрещало однажды, доска на потолке провисла, эта вот роза свалилась мне в руки. Я поначалу хотела пойти по ратуше. Ценность все-таки… А как разыскать? — она взяла цветок из рук спустившегося Гаррика.

— Ну да, — тот кивнул в понимании, — скажешь кому: «Ищу владельца!» — так он тут же найдется, а то и дюжина набежит, и каждый по слову ей хозяин будет. Не весло же какое, а вон… тонкая работа.

—