Распятая любовь - Анна Олеговна Ковалева

выверт подсознания, отражение нечистой совести, но еще и предупреждение. Я заварила крутую кашу, но пока еще могу смягчить удар. О том, что Бессонов мой бывший муж Миша должен узнать от меня. И чем быстрее, чем лучше. Иначе быть беде. А Глеб может наворотить дел. В его странном состоянии, боюсь, он способен на все.

Выждав еще пять минут, побежала в душ, постояла под горячими струями, настраивая себя на тяжелый разговор. Краситься не стала, не до этого сейчас. Волосы заколола на затылке заколкой, натянула брюки и блузку с длинными рукавами.

Бросила последний взгляд в зеркало и решительно вышла из комнаты. Говорят, каждый брак должен пройти испытание на прочность. Видимо, теперь настала очередь и нашего. И надеюсь, мы с Мишей выстоим. Надеюсь на его любовь, понимание и прощение.

В противном случае, не знаю, что буду делать.

* * *

— Доброе утро, милая.

Муж, увидев меня, тут же поднялся с кресла, широко улыбнулся и подошел, чтобы обнять. Я крепко обняла его в ответ, втягивая любимый запах и чувствуя, как затягиваются в узел внутренности.

В этот момент я чувствовала себя канатоходцем, которому предстояло пройти по тонкому тросу, переброшенному через пропасть.

— Родная, все в порядке? — почуяв мою напряженность, Миша отстранился.

— Да, то есть нет. — нервно сглотнула под его изучающим взглядом. — Нам надо поговорить.

— Лана, что стряслось? — муж напрягся, но тем не менее отвел меня к дивану и усадил. Сам сел рядом и накрыл мою ладонь своей. Я тут же сжала пальцы то ли в поисках защиты, то ли поддержки.

— Ничего не стряслось. — вздохнула я, собираясь с силами. Помолчала с минуту, словно готовилась к прыжку с вышки в холодную воду. — Прости, Миш.

— За что? — он моргнул, затем свел брови к переносице, анализируя мои слова.

— Я скрыла от тебя кое-что важное. То, что должна была рассказать сразу.

— Господи, Лана. — Миша моментально напрягся, положил руки мне на плечи. Внимательно всмотрелся в лицо. — Что? У тебя проблемы со здоровьем? Какие именно? Как давно?

— Нет. Миш, — попыталась успокоить его хоть немного. — Со здоровьем у меня все хорошо.

— Лана, говори прямо. — вскинулся Миша. — В чем проблема?

— Проблема в моем бывшем муже. — наконец выпалила я.

— Не понял. А причем здесь твой бывший утырок?

— Миш, ты только не кипятись, ладно? Дай мне все рассказать до конца.

Следующие полчаса я все рассказывала и рассказывала. Выкладывала все, начиная с того злополучного ужина и заканчивая вчерашним нашим диалогом с Глебом на кухне. По мере моего рассказа муж мрачнел все больше, но отступать мне было уже некуда.

После того, как я закончила, в комнате воцарилось тяжелое, тягостное молчание. Белозерский встал и подошел к окну, будто внезапно увидел там что-то интересное.

— Скажи что-нибудь, Миш, — прошептала я. Это его молчание разрывало мне душу, сводило с ума. Пусть орет, злится, но только не молчит.

— Это ты мне лучше скажи, — в голосе мужа послышалась сталь. — Ты все эти месяцы так усердно врала, скрывалась…

— Я не врала, — попыталась оправдаться. — Просто не договаривала.

— Да что ты? — Миша обернулся, подошел ближе и я ясно увидела, что он рассержен. Он даже голос повысил, чего раньше никогда не позволял в отношении меня. — А в ту ночь, когда мы лежали в постели и ты как бы невзначай заговорила о чертовой сделке? Когда я спрашивал тебя, чем тебе Бессонов не угодил? Ты что мне отвечала? Что это, если не вранье?

— Хорошо, — признала я. — Пусть так. Я во всем была не права. Миш, я повела себя как глупый ребенок, попытавшись игнорировать проблему путем замалчивания. Я должна была тебе все рассказать.

— Должна. — кивнул муж. Он вроде успокоился, но смотрел на меня холодно, отчужденно. — Но не рассказала. И это наводит на определенные мысли.

— На какие?

— А сама не понимаешь, как это выглядит со стороны?

— Нет, — замолкла, боясь предположить, что там себе мог надумать муж.

В горле внезапно стало так сухо, что я рванула к столу, на котором стоял графин с фильтрованной водой. Дрожащими руками налила себе стакан и сделала пару глотков.

Миша молча наблюдал за моими манипуляциями, а потом продолжил:

— Так вот, ты месяцами мне врала, скрывала то, что твой экс-муженек крутится возле нас, терпела его выходки и приставания. А потом, как только он заявил, что разводится, ты тут же побежала рубить правду-матку.

— Ты на что намекаешь?

— Я не намекаю, я прямым текстом говорю. Вернее, спрашиваю. Ты хочешь уйти к нему? Потому что вся картина именно на это и указывает.

В это мгновение время в комнате как бы застыло. Приоткрыв рот, я смотрела на Мишу, не веря своим ушам. Стакан выпал из моих обессилевших пальцев, прозрачная жидкость растеклась по шелку ковра.

Кажется, мой проклятый сон только что превратился в реальность.

— Нет, Миш, нет! — подошла к нему, обхватила руками лицо. — Слышишь, это неправда! Я не хочу ни к кому уходить! Тем более к Бессонову. И я не позволяла ему себя лапать. Если хочешь знать, я врезала ему по яйцам, как только он протянул до меня свои руки.

— Что ж, он это, пожалуй, заслужил. — невесело хмыкнул муж, уворачиваясь из моих рук. Я же не была готова его отпустить.

— Миш, я тебя люблю, слышишь? Тебя, не его! И никто другой мне не нужен. Поверь мне, поверь мне, поверь. Прости, прости, прости.

Как заклинание, шептала эти слова, вцепившись в отвороты его пиджака. Но и это не помогло.

— Хотел бы я тебе поверить, Лана, очень хотел. — пробормотал он глухо. — Но теперь уже и не знаю, как это сделать.

Миша отстранил меня от себя, потом подошел к столу, покидал документы в портфель и направился к выходу.

— Ты куда? — в панике кинулась к нему, но застыла на полпути. Перед моим мысленным взором выросла прозрачная стена. И этой стеной муж отгородился от меня. Не допуская к себе.

— Мне работать, вообще-то, надо. — хмыкнул. — Да и поговорить с засланным казачком не помешает.

— Миш, — сглотнула ставшую вязкой слюну. — Глеб может наговорить тебе всякого. Не верь ему, слышишь! Не дай ему разрушить наш брак.

— Пока что наш брак разрушаешь лишь ты. — зло бросил он мне. И эти слова были хуже пощечины. — Может, мне вам очную ставку устроить?

— А давай! — кивнула я. — Устраивай. Мне скрывать нечего. Пусть Бессонов посмеет врать мне в глаза. Я их ему сразу же выцарапаю.

Я замолкла, выдохшись. Не знаю, быть может, мне и показалось, но я готова была поклясться, что