Дракула, любовь моя - Сири Джеймс

Я вскочила с кровати, в ужасе и смятении метнулась к дальней стене. Неужели это возможно? Мой возлюбленный — тот самый монстр, которого я презираю… и то самое чудовище, которое мы поклялись уничтожить? Все, что произошло до сих пор, пережитое мною и так называемым мистером Вагнером — всего лишь часть гнусного непостижимого плана? Он пришел, чтобы убить меня?

В таком случае я полностью в его власти. На мне нет ничего, кроме тонкой белой сорочки. Я одна в доме, не считая сумасшедших, запертых в своих палатах, горстки слуг и смотрителей, которые живут в отдельном крыле. Я была убита горем, смущена, испугана и поражена одновременно.

— Как? — прошептала я. — Неужто это возможно? Джонатан сказал, что граф Дракула — старик, но вы…

— При встрече с вашим мистером Харкером в Трансильвании я принял тот облик, в котором являлся местным жителям. Я давно не ел. Крестьяне с их суеверными страхами постарались оградить от меня и себя, и свой скот.

— Так значит, это правда? — в ужасе воскликнула я. — Вы прибыли в Англию, чтобы пожирать наших беззащитных сограждан, убивать их и творить все больше себе подобных?

Он издал стон разочарования и отвращения. Взгляд вампира был наполнен такой яростью, что я испугалась, как бы он не бросился через комнату и не убил меня на месте.

— Так вот что вам наплел ваш драгоценный профессор Ван Хельсинг? Я так и подумал, когда подслушал ваши планы сегодня вечером. В какие заблуждения впадает человечество в своем невежестве! Мина, вы действительно считаете, будто я убиваю невинных обитателей Лондона? Об этом пишут в газетах? Преступления Джека Потрошителя еще свежи в памяти. Если бы на улицах находили по ночам мертвецов со следами зубов на шеях, как по-вашему, это могло бы остаться незамеченным?

— Наверное… нет, — еле слышно ответила я. — Но…

— Мне известна репутация вашего профессора. — Дракула расхаживал по комнате, по-видимому напрягая каждый мускул, чтобы сдержать свою ярость. — Он воображает себя знатоком вампиров, хотя, насколько мне известно, ни одного даже не видел, не говоря о том, чтобы убить. Конечно, до вчерашнего происшествия на Хэмпстедском кладбище. Что еще этот «знаток» заявил обо мне? Я отнюдь не стремлюсь создавать себе подобных, Мина. Другие вампиры, которых я просто встречал или знал поближе, в основном довольно гнусные создания, с которыми у меня нет ничего общего, кроме жажды крови. Меньше всего мне хотелось бы наводнить ими мир.

— Тогда зачем вы приехали?

— Я оставил Трансильванию, потому что после столетий прозябания в темноте, в окружении людей, которые меня боялись и ненавидели, хотел снова жить при свете, в большом мире. Я мечтал находиться среди интересных, энергичных, образованных людей, которые не сидят сложа руки, открывать и познавать радости культуры и чудеса науки и техники, о которых мог лишь читать в своей глуши. Не стану отрицать, что в этом крупном городе для меня больше пищи. Как и любое существо, я повинуюсь инстинкту выживания. Это закон природы. По правде говоря, мои пищевые пристрастия не слишком отличаются от ваших, Мина. Кровь для меня, жареный цыпленок или кролик для вас.

— Еще как отличаются! Это разница между добром и злом.

— Неужели? Если так, полагаю, что зло — это ваш жареный цыпленок, потому что я убиваю крайне редко. В этом нет нужды. Я предпочитаю человеческую кровь, но вполне могу довольствоваться и животной, если потребуется. Как правило, я беру совсем мало, так что тело легко восполняет потерю. Раны со временем затягиваются, жертва остается целой и невредимой и благодаря моей силе убеждения редко что-либо помнит.

Во мне вскипела ненависть.

— Люси не осталась целой и невредимой! Это вы напали на нее в Уитби и Лондоне, верно?

— Я выбрал бы другое слово, но пусть будет так. Да, я пил ее кровь.

— А затем вы убили ее!

— Я не убивал Люси. Это сделал доктор Ван Хельсинг.

— Что? Да как вы смеете! Профессор всего лишь убил вампиршу, чтобы спасти ее душу. Но вы уничтожили мою милую подругу! Вы превратили Люси в вампира! Не отрицайте!

— Не собираюсь. Я превратил Люси в вампира по ее просьбе, чтобы спасти жизнь девушки единственным доступным мне способом, поскольку она умирала. Профессор убил ее своими переливаниями крови.

— В смысле? Что вы говорите? — Я уставилась на него в полнейшем замешательстве. — Эти переливания должны были спасти ее.

— Все же они ее убили.

— Ничего не понимаю.

— Мина! — терпеливо начал он. — Люси рассказала, что Ван Хельсинг перелил ей кровь, взятую у четверых мужчин, четыре раза за десять дней. Я в некотором роде знаток крови и могу вас заверить — пусть даже современная наука пока об этом не ведает, — что, несомненно, существуют ее различные типы и виды, которые наверняка не смешиваются. Как по-вашему, почему так много — я бы сказал, большинство — пациентов, которым переливали кровь в последние десятилетия, умерло? Ошибочное лечение профессора — вот что убило Люси. Первое переливание будто бы пошло ей на пользу, но вскоре лишило сил. Каждое последующее лишь усугубляло болезнь, пока девушка не умерла.