Я - твое наказание - Наталья Юнина

— Окей.

* * *

— Слушай, мне кажется, она странно выглядит, — а мне кажется странным то, что Руслан рассматривает ее как-то брезгливо, что ли. Объективности ради, все у нее в полном порядке с внешностью.

— Ты руки вымыл, чтобы ее держать?

— Аж три раза. Слушай, с ней точно что-то не так.

— Иди ты на хрен. Все с ней в порядке. Покрасивее некоторых.

— Да причем тут внешка? У нее взгляд странный. Разумный какой-то, что ли. Не детский. Все, я понял, какая у нее серьезная патология.

— Какая?

— Она в папашу пошла.

— Да пошел ты.

— Ты бы видел свою морду. Ну вообще я не шучу, я прям вижу в недалеком будущем задиристую девку на горшке, с умным видом о чем-нибудь вещающую.

— Ну кто-тот же должен сидеть с умным видом на горшке. Это вряд ли будут твои детишки.

— И слава Богу. Какать, Вадя, надо на расслабоне. Когда Настю выписывают?

— На днях.

— И как она?

— За исключением стенаний по поводу грудного вскармливания, все нормально.

— Кстати, Натаха, сейчас какаха, иди-ка подмываха.

И пока я приводил в порядок дочь, имел неосторожность оставить телефон рядом с Русланом.

— Наоборот, Настюха. Радуйся, молока не будет, зато сиськи будут стоячими и не придется заправлять уши спаниеля в белье. Так и будешь ходить без лифака. Во всем надо искать положительные стороны.

— Отдай сюда, — выхватываю трубку. — Насть, не слушай его.

— Вообще-то Руслан мне расхвалил тебя, какой ты хороший папа, а мои сиськи как всегда пошли бонусом.

— Прекрасно.

— Неа, прекрасно, что меня завтра выписывают.

Еще недавно я переживал о том, что Настя заметит другую мебель, другое все. Но она даже не обращает внимания на это.

— Спасибо, что все же дождался и не искупал ее. Это я точно хотела делать вместе.

— Да что им там намывать-то в десять дней? Она же чистая. Да и ранка только пупочная зажила. Вот теперь можно и поплескать в ванночке.

— А я бы, наверное, без тебя не справилась.

— Куда бы ты делась.

— Ты такой молодец, что страшно перехваливать. И комнату красиво всю обставил. Правда, это не то, что я выбирала. Но у тебя даже красивее.

— Не хотел говорить, но у тебя корзина почему-то обнулилась. Пришлось все самому. Все качественное и недорогое, — ну это ложь во благо.

— Супер.

Эпилог

Два месяца спустя

Красота — вовсе не страшная сила. А очень даже приятная. А если еще бонусом к красоте идет отсутствие капризности, так вообще благодать. Хоть и не хочется оставлять Наташу с другими, но надо не только начать приводить себя окончательно в форму, но и провести время вдвоем. Превратиться в клушу с гулькой на голове и грязными волосами, с мужем, который помогает, а не просто ставит галочку, верх кощунства.

— Свежее молоко в холодильнике. И еще есть в морозильнике. Но мы все равно завтра вечером должны вернуться.

— Насть, чего ты так носишься со своим молоком?

— Я столько билась над его восстановлением, что не готова терять. Тебе ли это не знать, Марина.

— Ну, без фанатичности.

— А я и без нее. Ну все, мы на связи двадцать четыре часа.

— Да езжайте уже.

И стоило только сесть в машину, как Вадим сразу же изменился в лице.

— Ну может, просто два дня вместе, минуя йогу?

— Главное начать, как и во всем. Ну, хотя бы сходи со мной на пару занятий, а дальше, так уж и быть, я сама.

— А что решит пара занятий?

— Что позориться я буду не одна, а на пару с тобой.

— Да ты ж моя радость.

— Да, я такая.

— Ты коврики не забыл?

— Не забыл.

— Не забыл, потому что намеренно их оставил, а я взяла.

— Отче наш.

Я давно уже поняла, что терпеть не могу, когда оказываюсь не права. И стоит нам появиться в зале для йоги и взглянуть на то, как разминаются люди, я хочу отсюда умчаться. Но признаться в этом — то еще фиаско.

— Ну что ж, коврик я постелил… А где тут бар?

— Прекрати. Давай дождемся тренера, он покажет нормальные асаны.

— Что-то мне подсказывает, что ничего не изменится.

И вот предчувствие Вадима подвело. Изменилось в худшую сторону. Из нормального «собака мордой вниз», она же мукха шванасана.

— Это мы точно сможем, — поддерживаю я.

— Я только могу показать сутулую собаку.

— Ну, хватит.

А дальше пошло то, что ни один нормальный человек не может воспринимать адекватно. Уттанасана, анантасана и дофига асан, которые ни то, что выговорить сложно, их невозможно показать, даже если я буду двадцать лет не вылезать из зала.

— Ну что скажешь, Вадим Викторович?

— Нихерасана неясана. А ты что об этом думаешь?

— А я… нихуясана себесана.

— Настя!

— Да я слова плохого не сказала. Ладно, валим отсюда.

— Да ладно?

— Только коврики заберем, не пропадать же добру.

— А вы что, уже уходите? — фактически у выхода нас ловит администратор.

— Да как-то поняли, что нам это не очень подходит.

— Но это зал для интенсивных нагрузок. То есть для людей, давно практикующих йогу. А для начинающих в конце коридора, — о нет. Лучше бы мы ее не встретили.

— Спасибо, но мы все же поняли, что это не наше в целом, — тут же встревает Вадим, беря меня за руку.

— Но имейте в виду, что оплата не возвращается, — чего-чего?!

— Спасибо, девушка, будем иметь в виду.

— Вадим, стой.

— Насть, надо делиться. Чем больше отдаешь, тем больше получаешь.

— Просто так отдать им деньги абонемент?

— Ладно, не хотел говорить, но раз такое дело. Цена годового абонемента раз в семь дешевле коляски. Я купил ту дорогую, на которую ты покрутила пальцем у виска.

— Ты…ты серьезно?

— Да. Поэтому это мелочь.

— Ладно, я в принципе хочу уже поскорее к диванасану, холодильникасану и трахасану, а не вот это вот все.

— Тогда сьебасана отсюда!

Конец