Светлячок и Соловей - Полевка

голова может закружиться, и таких дров можно наломать. Это, как впервые напиться, вначале хмель в голове и веселье вокруг, а потом жестокое похмелье, когда понимаешь, что потерял.

- Может надо Вишенку предупредить? - заволновался Серенити. - Он не переживет, если его любимый от него вдруг откажется!

- Я уверен, что все будет хорошо, - Джабаль положил руку на колено супругу, но омежка был так взволнован, что не обратил на это внимания. - Не пугай Вишенку. Рамиз еще не эмир, а Замир - не наследник. А вдруг найдется отчаянный эмир, который согласится взять город без оазисов? Вдруг он придумает, как накормить общину без рудников? И тогда Рамиз с семьей вернется обратно. И потом у наставника есть супруг - Фатан. Он был мне, как оми, и всегда давал дельные советы. Я уверен, что он не позволит родному сыну сбиться с пути истинного в любом случае, станет тот наследником или нет.

- Хорошо, ты меня успокоил. Я ничего не скажу Вишенке, ведь действительно никто не знает, что ждет впереди, - Серенити вдруг понял, что сидит очень близко к мужу, а его рука так и лежит у него на ноге.

Джабаль почувствовал, как супруг напрягся, а по связи мелькнуло чувство близкое к панике. И провел рукой от колена по бедру, желая успокоить омегу, но тот смотрел на его руку, как на змею, и бледнел на глазах. Джабаль вздохнул и убрал руку с теплого бедра супруга. Он еще помнил, как нежно придерживал его, когда Абаль сидел впереди него в седле, как его бедро касалось бедер супруга, и время от времени он касался его то плечом, то спиной. В носу стоял его аромат - нежный, чистый, пьянящий. Как было сладко подсаживать его и снимать с седла, когда молодое гибкое тело на мгновенье прижалось к нему, ища опоры и поддержки.

Джабаль нанизывал эти мгновенья на нить воспоминаний, они сплетались с теми минутами, когда обнаженный Абаль лежал в его объятиях в мареве внезапной течки, как выгибался от его поцелуев и стонал, прося еще. Сердце каждый раз сбивалось с ритма, стоило ему только вспомнить, как омежка закусывал губу, пытаясь сдержать стоны. Как царапал плечи острыми ноготками, пытаясь привлечь к себе, и одновременно оттолкнуть, когда его губы скользили по взмокшей от испарины груди и задевали бусинки сосков. Джабалю почти каждую ночь снилось, как его нежный супруг бьется в его руках, кончая, в тот момент, когда он поставил на его нежной шее метку.

- Ужинайте сегодня без меня, - Джабаль вздохнул и встал со своего места. - У меня накопилось много дел, я буду занят. Отдыхай, хабиби, - альфа едва коснулся скулы любимого и отдернул руку. - Завтра, если захочешь, продолжим экскурсию.

- Хорошо, спасибо, - Серенити перевел дыхание и постарался улыбнуться. - До завтра, муж мой.

В дверях появилась встревоженная мордашка Захи. Он собирался пообедать на кухне, но сейчас переминался в дверях и старался подмигнуть Серенити, чтобы этого больше никто не увидел. Омежка сразу вскочил со своего места и неторопливо зашел в свою комнату.

- Смотри, что я нашел по дороге в питомник! - Захи протянул маленький свиток, перевязанный веревочкой. - Я шел по коридору питомника. Смотрю - лежит! Я поднял, думал, а вдруг что-то важное, а тут вот!

Захи стер испарину со лба и кинул свиток Серенити, как будто тот жег ему руки. Серенити развернул свиток и задохнулся от восторга - это были стихи Соловья:

Пусть недостойный глаз не сглазит, возлюбя,

Пусть только ветерок касается тебя

И аромат несет, подобный капле яда.

Нет жизни у того, в чьем сердце пламя ада.

Я жажду нежных слов - шипы в твоих устах.

Не сыпь на раны соль, - и без того зачах.

Твоя обитель - рай, а я в аду сгораю.

Надеяться в аду могу ль на яства рая?

С безумьем пополам страдания влачу.

Подобна красота для разума бичу. ****

На свитке стояла вчерашняя дата. Серенити тщательно обнюхал свиток, как гончая след, он пах чернилами, лампадным маслом, пылью и еще сургучом. Появление последнего запаха стало понятно, когда омега увидел оттиск на сургуче, который обычно ставился на верхнем листе новой пачки бумаги. Это значило всего лишь то, что этот лист был первым в пачке, присланной из книжной лавки. Серенити расстроился и присмотрелся еще раз. Бумага была похожа на листочки заветной рукописной тетрадочки, только почерк был не тот, похож, но немного другой. Такие различия бывают у близких родственников. Серенити знал это по себе, его почерк был похож на руку оми, но немного другой. У оми он был более убористый, а у него более «летящий», хотя некоторые буквы были совершенно одинаковые. Даже Тигренок несколько раз путал, кто писал ему записки - оми или Серенити.

- Ничего не понимаю, - Серенити потер нос. - Неужели Соловей бета? Возможно запах сургуча перебивает запах альфы… Хотя не могу себе такого представить, обычно их запах трудно чем-нибудь перебить, значит, все-таки бета… М-м... Дата вчерашняя… значит, он действительно служит во дворце… Как же такое возможно?

- Там два листика, - Захи смущенно ткнул пальцем. - Просто бумага новая и цепляется…

Серенити потер пальцами уголок, и листочки бумаги разделились, открывая второе стихотворение:

Что делать? В сердце у меня горит и ноет рана.

Ты метко бьешь - не помогли кольчуга и охрана.

Твержу печальные стихи - разбрасываю жемчуг.

Впустую лучшие слова растрачиваю рьяно.

Кто мне поможет? Кто спасет? Кто мне уступит чашу

Безумья сладкого, огня, блаженного дурмана?

Ты - солнце. Жду тебя всю ночь, безмолвно призываю.

Молчу - нельзя о божестве рассказывать пространно.

Нельзя о риндах говорить, как о дурных и грешных.

Господь дает им волю пить - всегда и невозбранно.

Слова мои - огонь. Смотри, будь осторожна - вспыхнешь.

Схвачу, не вырвешься - стихи надежнее аркана.

Стихи всесильные вернут любимую поэту -

Клянусь Каабой и луной, и сурами Корана! *****

Внизу стихотворения стояла та же дата. Серенити задумался, а потом удовлетворенно вздохнул.

- Нет, Соловей все же альфа! Просто он, скорее всего, неграмотный, ведь такое бывает? Ведь бывает, что человек придумывает стихи, а записывает их другой? Ну, тогда все сходится! Воины мужа два дня как вернулись из похода и поэтому сразу два новых стихотворения! Тогда понятно, почему запаха альфы нет на бумаге! Ведь