Королева Падали - Эйден Пирс

Сама комната была переполнена столькими вещами, что было трудно сосредоточиться на чем-то одном. У стен стояло несколько диванов, почти погребенных под горами подушек драгоценных оттенков. С потолка свисали несколько штор из темной ткани, а в центре комнаты стояла огромная круглая кровать. Она была завалена черными одеялами и разноцветными подушками.

Все, куда бы я ни посмотрела, казалось мерцающим или сияющим с чрезмерной декадентской роскошью. Все это казалось вполне подходящим для Бельфегора.

Но здесь было слишком много вещей. Я уже ощущала легкую клаустрофобию, как будто предметы, заполняющие комнату, давили на меня, хотя и не двигались.

Через минуту, которая понадобилась мне, чтобы осмыслить то, что я видела, я поняла, что стою, а мои руки прикованы над головой к черному кожаному кресту Святого Андрея, такому, какой можно найти в БДСМ-подземелье.

Первым делом я инстинктивно потянула за цепи, хотя знала, что это бесполезно. Оковы не сдвинулись с места.

— Блядь, — я оглядела комнату в поисках каких-либо признаков Владыки Обжорства.

К моему облегчению, его нигде не было видно, но это ничего не значило. Я почти ожидала, что в любой момент одна из куч подушек в углу сдвинется и оттуда вылезет он. Он мог спрятаться где угодно, и я бы этого не заметила.

Приглушенный звук рядом заставил меня вздрогнуть, и я резко вдохнула. Сердце бешено колотилось в груди, я вытянула шею, чтобы увидеть еще один крест, идентичный моему, в нескольких футах от меня. На нем лежала худая, знакомая мне женщина, полностью обнаженная.

Она была человеком, но ее бледное тело было окрашено в голубой цвет и было немного прозрачным. Она была похожа на проекцию, хотя тело все еще было достаточно твердым, чтобы приковать его.

Моя грудь сжалась.

Она была душой.

Ее глаза были закрыты, голова склонилась набок.

Я внимательно изучила ее лицо и знакомые черты, которые запомнила по картине в замке Белиала. Ее скулы, густые черные ресницы, пухлые губы, черные как смоль волосы — ее было невозможно не узнать.

Шок пронзил меня, дрожь пробежала по позвоночнику. Я поняла, кто она.

Катрин.

Это была душа первой любимицы Белиала, той, которая боролась изо всех сил, чтобы сбежать от него — женщины, чью могилу я ограбила, предопределив свою судьбу как следующая смертная пленница Владыки Костей.

У меня пересохло во рту, когда я смотрела на нее, а во мне бушевали противоречивые эмоции.

— К-Катрин? — мой голос был хриплым, но она вздрогнула от звука и открыла темные глаза, встретившись со мной взглядом.

На мгновение мы обе замолчали, осознавая реальность. По ее взгляду было понятно, что она точно знала, кто я, хотя и никогда не видела ее лица. Насколько знаю, она тоже никогда не видела моего, но я разговаривала с ней через кинжал.

Мое сердце сжалось. Бельфегор, очевидно, каким-то образом украл ее душу, когда он и другие владыки похитили меня. Он, должно быть, забрал кинжал Катрин после того, как они похитили меня, поскольку я использовала его в тщетной попытке отбиться от них. Должно быть, он извлек ее душу из ножа.

— Ты в порядке?

Я не должна была спрашивать. Мне не должно было быть до нее дела, но вид ее связанной, такой же беспомощной, как и я, тронул меня за душу. В ее глазах мелькнула тревога, прежде чем они быстро оглядели комнату, вероятно, проверяя, никого ли нет поблизости.

— Я в порядке, — сказала она, хотя в ее голосе не было уверенности. Ее взгляд снова встретился с моим. — Ты должна была убить себя, когда у тебя была возможность.

Ее слова потрясли меня, но в ее голосе не было злобы. Она действительно так думала. Бедная женщина так старалась уйти от Белиала, сбежать из Ада. Даже после своей последней попытки самоубийства, когда он похоронил ее тело, она так и не обрела покой, пока ее душа оставалась в его царстве.

Она не хотела, чтобы меня постигла та же участь.

Но я оказалась здесь.

Единственное различие между нашими ситуациями заключалось в том, что я отдала свою душу тому же демону, от которого она так упорно пыталась сбежать.

Я бы сделала это снова.

Возможно, это было моим наказанием за то, что я была извращенной сукой, за то, что не смогла сбежать от демона, который похитил меня и убил Марка. Но как же Катрин? Заслуживала ли она того, что Бельфегор приготовил для нас?

Конечно, я бы солгала, если бы сказала, что не испытываю хотя бы небольшого беспокойства по поводу встречи с ней. Несмотря на то, что она ненавидела Белиала, она очаровывала его в течение многих лет. Она была источником стольких страданий, независимо от того, была ли это ее вина.

Тот факт, что Белиал когда-то был увлечен ею, был для меня достаточной причиной, чтобы не любить ее, но все же. Это не означало, что я хотела видеть ее страдания.

Как долго она была прикована к цепям? Она была здесь все это время или он приковал нас одновременно?

Еще сотня вопросов пронеслась в моей голове, а потом резко остановились, когда громко скрипнула дверь, сообщая, что мы не одни.

На лице Катрин отразилась паника. Мое горло сдавило, когда в переполненной комнате раздался звук каблуков по мрамору, я бросила взгляд и увидела Бельфегора, идущего к нам. Откровенное платье, если его можно было так назвать, из бесчисленных маленьких бронзовых колец создавало эффект кольчуги, деликатно облегая женственное тело, в котором он сейчас был.

— Вижу, вы успели познакомиться, — он ухмыльнулся, не отрывая глаз от меня, проходя между высокими грудами хлама. — Кто бы мог подумать, что мне так повезет? У меня не один, а два самых ценных питомца Белиала. Для меня это большая честь.

Ладно, значит, он знал кто она такая. Блядь.

Мой взгляд переместился с Бельфегора на Катрин, и ужас на ее лице сказал мне все, что мне нужно было знать. Он сделал с ней нечто похуже, чем просто приковал к цепи. Что бы он с ней ни делал, что бы она ни видела, — это явно напугало ее.

— Пожалуйста, — взмолилась она слабым голосом. — Хватит. Пожалуйста, оставь меня в покое.

Бельфегор лишь хмыкнул, но не обратил на нее никакого внимания. Его взгляд был прикован ко мне, а в глазах закипала жажда.

— Я приготовил для нас троих столько веселья, — сказал он, и в его голосе слышалась ядовитая нотка. Что-то подсказывало мне, что все, что он приготовил, не будет веселым.