Папина дочка - Алайна Салах

Я машинально вскакиваю с кровати, но вспоминаю, как сильно он меня оскорбил и намеренно замедляю шаг. Медленно тяну молнию сумки, неторопливо извлекаю телефон и… задыхаюсь от разочарования и горечи. Звонит не Александр, а Марк.

Вызов обрывается прямо у меня в руках, но тут же возобновляется снова. Меня охватывают отчаяние напополам с раздражением. Я чувствую себя виноватой перед ним и одновременно злюсь за то, что дал мне ложную надежду. И к чему перезванивать повторно, если я не ответила с первого раза?

— Алло, — буркаю я, приложив динамик к уху.

— Привет… — голос Марка звучит немного растерянно. — Просто хотел узнать, как твои дела? Ты не ответила на мое сообщение. Что-то случилось?

Становится нестерпимо стыдно. Бедный Марк. Он ведь совсем не виноват, что меня угораздило влюбиться в человека, для которого чувства к сыну гораздо важнее. Марк всегда был предельно нежен и внимателен со мной, и точно не заслуживает того, чтобы на него раздражались.

— Извини… — Я подхожу к окну и прижимаюсь к прохладному стеклу лбом. — Тяжелый выдался день.

— Сегодня он у всех такой похоже, — в его голосе слышно сочувствие. — Я чуть в аварию не попал по дороге в офис.

— Будь осторожнее, — машинально выговариваю я.

— Ты что-то совсем не в духе. Дома?

— Да.

— Могу к тебе приехать. Вместе грустить все-таки веселее.

На глаза наворачиваются слезы. Марк, по обыкновению, добрый и теплый, мне сейчас совсем не поможет. Даже напротив — его присутствие сделает только хуже.

— Извини, но я хочу побыть одна.

— Понял. Ну ладно. Если захочешь поговорить — я всегда рядом. Тогда завтра созвонимся?

Отрицательно мотнув головой, как если бы он мог это увидеть, я выдавливаю «Хорошего вечера», сбрасываю вызов и обессиленно падаю на кровать. На часах лишь начало шестого, я значит и шансов заснуть практически нет. А мне бы так хотелось. Отключиться, чтобы хотя бы ненадолго забыть о том, что мужчина, которым я так глубоко восхищалась, предложил мне забыть о нашей близости и продолжить жить как ни в чем не бывало.

Не знаю, сколько времени я лежу, глядя в одну точку, пока в дверь не стучат. После моего приглушенного «входи», на пороге появляется мама. На ее лице играет заговорщицкая улыбка, руки оттягивает увесистый букет.

Истерзанное сердце пускается вскачь. Цветы? Неужели от Александра? Я встаю с кровати и, подойдя к маме, забираю охапку ирисов. Взгляд шарит по ярко-сиреневым лепесткам в поисках записки, но ее, как назло, нет.

— Вы, что, поругались? — переспрашивает мама, оценивающе оглядев мое лицо.

Я неопределенно мотаю головой. Ясно, что она говорит про Марка, но пока подтверждения того, что букет от него, мне хочется думать, что цветы прислал Александр.

Впрочем, моим фантазиям вновь суждено разбиться, когда спустя пару минут на телефон приходит сообщение.

«Надеюсь, ирисы немного поднимут тебе настроение. Думал, что мы пойдем с тобой в кино, а вместо этого еду на тренировку. До завтра! Я соскучился»

58

Следующим днем настроение не улучшается и даже напротив становится плаксивым. Четверг расписан по минутам: лекции, встреча с Никитой, курсы графической визуализации, а все чего мне хочется — это накрыть голову подушкой и предаваться жалости к себе. Такого состояния у меня не было даже после того, как Александр фактически выставил меня из номера и заявил, что между нами никого и ничего не будет. Тогда я по крайней мере осознавала, что сама все себе придумала и поводов думать, что наша история закончится счастливо, не было ни малейшего. Но поездка в Абу-Даби все изменила. Мы занимались сексом! Это ведь я себе не придумала. Потому мне сейчас так больно. Я думала, если Александр признает свои чувства ко мне это и будет означать хэппи-энд. Но в его мире все оказывается по-другому устроено, и против этой разницы я бессильна.

За это утро Марк писал мне дважды. Умом я понимаю, что нам следует расстаться, но на финальный разговор совсем нет сил. И я и так с трудом держусь, чтобы не разрыдаться прямо на лекции. Поэтому отвечаю односложно: да, я на занятиях, нет, настроение не стало лучше. В общем, тяну время.

Обсудив с Никитой дальнейшее развитие блога, я решаю отменить занятие по графике и остаюсь в кофейне дорабатывать имеющиеся скетчи. Обычно рисование меня умиротворяет, но только не сейчас. Обида на Александра сменяется острым желанием того, чтобы позвонил мне или написал, и убедил в том, что был не прав. Чем он занят сейчас? Наверняка, спокойно занимается делами тогда как я места себе не нахожу из-за него..

Заказав себе еще один кофе, я с остервенением вожу стилусом по экрану планшета. Ну почему я не могу просто выбросить его из головы и жить как раньше? Почему не нахожу в себе гордости вычеркнуть из памяти того, кто по-неважно-какой-причине не выбирает меня? Разве это справедливо?

— Привет! — Голос, раздавшийся у меня над головой, заставляет меня дернуться и ошарашенно уставиться на его обладателя. — А я мимо проезжал и внутри что-то екнуло. Думаю, дай за кофе зайду. А тут ты сидишь.

Лицо Марка сияет, что мне моментально хочется повиснуть у него на шее. Но не как у парня, а как у человека, который по-настоящему рад меня видеть, тогда как я чувствую себя такой несчастной и одинокой. Чтобы ни проходило между нами, Марк ощущается как теплый надежный друг. Особенно когда стоит рядом как сейчас и улыбается так, будто для него я самый важный человек в мире.

— Извини, что была не слишком общительной, — я трогаю уголок глаза, заталкивая выступившую слезу обратно. — Присаживайся. Хочешь кофе? Я угощаю.

— Еще чего выдумала, — фыркает он, выдвигая стул. — Да, я по сообщениям понял, что ты по-прежнему не в духе. Так что отлично, что мы встретились. Буду поднимать тебе настроение.

Исходящий от Марка оптимизм заставляет меня почти улыбнуться.

— И каким это образом?

— Для начала закажу тебе десерт.

Я морщусь.

— Нет, не хочу.

— Оке-е-ей, — Марк поднимает ладони, показывая, что не планирует настаивать. — Тогда попрошу сделать кофе с собой и вытащу тебя на прогулку. Свежий воздух насыщает клетки мозга кислородом и поднимает дофамин.

— Про дофамин ты только что выдумал, — слабо возражаю я.

— Совсем нет. Пешие прогулки значительно снижают уровень кортизола. А кортизол — гормон стресса.

— И откуда ты все это знаешь?

— Последние полгода я усердно тренируюсь, — Марк пожимает плечами. — Суть в том, что при высоком кортизоле