Папина дочка - Алайна Салах

Очевидно, не зря говорят, что происходящее не всегда зависит от нас. Я честно сопротивлялся тому, что чувствую к Каролине: этой неконтролируемой тяге, которая с каждой нашей встречей приобретала всё более тяжеловесные формы, восхищению ей как личностью, желанию всякий раз оборачиваться ей вслед и потребности сделать что-то, что заставит её улыбаться.

И с большой вероятностью устоял бы, если бы не тот инцидент с гидроциклом. После нашего разговора на яхте я видел, что она уязвлена и разочарована, и понимал, что это скорее всего финальная точка всему, что гипотетически могло бы быть между нами.

Только я знаю, как было сложно не пойти за ней и не наговорить лишнего в успокоение, но я и тогда сдержался.

Но всё, что случилось позже, не поддавалось контролю. Когда она ушла под воду и я не мог её найти — внутри меня что-то сломалось. Это было абсолютно так.

Столько всего промелькнуло в голове за секунды: что всего этого кошмара бы не случилось, если бы я был честнее, и что если Каролина не выплывет — я не смогу полноценно жить. Все причины, по которым я дистанцировался от неё, вмиг потеряли значение. Угроза смерти — отличная лакмусовая бумажка, помогающая за секунду сделать выбор между «да» или «нет».

Назад время уже не отмотать. Поэтому придётся взять ответственность за происходящее и иметь дело с тем, что есть.

— Александр Вадимович, можно? — голова Марка показывается в дверном проёме. Строгая белая рубашка и очки делают его старше, но мальчишеский блеск в глазах остаётся неизменным.

Я киваю на кресло. — Входи. Кофе будешь?

— Не-а. — За закрытой дверью он позволяет себе расслабиться и по-свойски плюхается в кресло. — Ты как вчера? Нормально доехал?

— Нормально, но поздно. Что-то срочное?

— Да нет. Просто в аэропорту мы толком поговорить не успели, а я по тебе соскучился.

— Неделя всего прошла.

— Мне в этот раз показалось дольше. Может быть, потому что не было ни тебя, ни Каролины.

Мои пальцы машинально сжимают подлокотники. Услышать её имя от Марка так быстро я не был готов.

— Ясно.

— Как она, кстати? Ты доволен сотрудничеством?

— Вполне, — сдержанно отвечаю я, стараясь не выдать нарастающий внутренний раздрай.

— Выглядишь так, как будто не очень.

— С чего ты взял?

— Односложно отвечаешь. Мне-то можешь сказать. Я в любом случае не стану ей передавать.

— Нет, я просто в своих мыслях. А так всё прошло отлично. Каролина сделала всё в лучшем виде. Разворот говорит сам за себя.

На лице сына появляется улыбка радости и облегчения, тогда как я чувствую ровно обратное.

Иметь дело с тем, что есть, оказывается в разы сложнее, когда он сидит прямо передо мной. Человек, интересы которого я всегда ставил превыше всего. Единственный, кого я любил и люблю безусловно с момента, как впервые взял его на руки.

В ту ночь я был над собой не властен, но это никак не умаляет того, что сейчас внутри меня творится полный пиздец.

— О, тогда супер. А то я уже занервничал. Я просто знаю, как Каролина готовилась. Тогда передам ей, что ты всем доволен.

— Встречаетесь сегодня? — помедлив, переспрашиваю я.

— Да, думаю, вечером сходим в кино и в ресторан. И ещё… — лицо Марка становится серьёзным. — Ты не против, если в выходные мы приедем к тебе? Типа на семейный ужин?

Сколько сложных переговоров было в моей жизни — не сосчитать.

С европейцами, когда на кону стояли сотни миллионов, и каждый абзац договора перепроверяли с юристами. С китайцами, где любое опрометчивое слово могло перечеркнуть месяцы подготовки. С местными чиновниками, для которых фраза «надо обсудить» означала три совершенно разных варианта развития событий — от банального отката до полной блокировки проекта.

Но сегодняшний разговор с Марком — вне конкуренции. Потому что главная ставка здесь — доверие. Доверие моего единственного сына, которое мне отчаянно не хочется потерять.

— Я не против, — мне приходится прилагать усилия, чтобы говорить. Челюсть будто одеревенела. — Если хотите, то, конечно, приезжайте.

56

Каролина

Припарковавшись возле входа в «Маэстро», я выхожу из машины и оценивающе оглядываю себя в боковом стекле. Сердце колотится торопливо и напряжённо, несмотря на то, что нашей с Александром встречей я грезила с самого утра.

Не знаю, откуда взялось это тревожное чувство, но оно множится с каждой секундой. Возможно, причина заключается в ответе Александра на моё сообщение. Уж слишком оно короткое и сухое.

После упоминания имени Александра Руднева хостес проводит меня в глубину зала и предлагает войти в закрытый кабинет, о наличии которого я даже не подозревала. Там за столом уже сидит Александр.

— ВИП-зона? — при виде него, невероятно красивого в свитере цвета горького шоколада, сомнения и тревога мигом улетучиваются, уступая место радости и благоговению. — Я хожу сюда уже два года, но понятия не имела, что такая здесь имеется.

— Подумал, что так будет комфортнее, — на лице Александра появляется улыбка, но взгляд остаётся серьёзным. — Давай я тебе помогу.

Он помогает мне сесть и занимает место напротив. Тёмные глаза скользят по моей щеке к шее, но затем снова сосредотачиваются на лице.

— Как проходит твой день?

— Опоздала на лекцию, но в остальном всё хорошо.

— Ясно. — Александр придвигает ко мне меню. — Ты, наверное, голодная?

Я опускаю взгляд на кожаную папку, но открыть её не решаюсь. Тревога вновь оживает, рождая противное дребезжание внутри. Что-то не так. Вчера он разговаривал по-другому.

— У тебя всё в порядке? — робко спрашиваю я.

— Да всё нормально. Почему ты спрашиваешь?

— Показалось, что что-то не так, из-за твоего сообщения.

— Потому что односложно ответил? — задумчивость на лице Александра сменяется тёплой усмешкой. — Это из-за недостатка времени. После недельного отсутствия я нужен всем без исключения.

— Наверняка так и есть, — я чувствую облегчение благодаря его объяснению и усилием воли задвигаю тревогу на задний план. — Ты голодный? Будем что-нибудь заказывать?

Александр кивает с небольшой заминкой.

— Конечно. Что хочешь?

— Ты же хотел попробовать борщ?

— Да, давай его закажем. И что-нибудь ещё.

Я смотрю себе на руки. Нет, что-то определённо не так. Александра явно что-то гнетёт. Я успела неплохо его изучить и помню, каким он был на ужинах в Абу-Даби.

— Мне всё равно кажется, что ты расстроен.

В течение нескольких секунд Александр смотрит перед собой, сжимая и разжимая ладонь. Этот жест я тоже знаю: так он делает, когда чем-то обеспокоен или нервничает.