Вечная ложь - Джилл Рамсовер

принеси женский халат, что-нибудь мягкое. — Он повесил трубку, как только произнес эти слова, и сунул телефон обратно в карман. — Мы приведем тебя в порядок, прежде чем я верну тебя твоему отцу.

Он ухватился за уголок скотча над моим ртом и одним рывком освободил его. Резкая боль и огромное облегчение от того, что я поеду домой, вызвали поток неконтролируемых рыданий. Маттео один за другим освободил мои руки и ноги от пут, но когда я попыталась сесть, он снова придавил мое плечо.

— Я жду врача. Я знаю, что ты хочешь выбраться отсюда и не в восторге от того, что ты голая, но тебе придется еще немного подождать. — Его слова были четкими, без эмоций — может, он и освобождал меня, но не по доброте душевной.

Это был бизнес.

Я не собиралась спорить. Маттео, похоже, руководил шоу и заявил, что собирается отвезти меня домой — если для этого придется идти туда голой, я сделаю это.

Он снова достал свой телефон, и на этот раз я узнала отрывистое приветствие на другом конце, и этот звук вызвал новую волну беззвучных слез.

— Она у меня. Она немного хуже, но в остальном все в порядке. Я доставлю ее тебе, как только доктор осмотрит ее. — Маттео посмотрел на меня. — Да, вот она. — Он протянул телефон, и я взяла его в свои дрожащие руки.

— Папа? — прохрипела я.

— Лесси, слава Богу. Ты в порядке? — Облегчение в его голосе и использование моего старого прозвища сделали меня счастливой. Моя больная грудь наполнилась теплом, а слеза за слезой каскадом катились по моим пятнистым щекам.

— Я в порядке. Я хочу домой, — прошептала я дрожащим голосом.

— Я знаю, милая. Ты скоро будешь дома — а теперь отдай телефон Маттео. — Я сделала все, как он велел, и на меня снизошло чувство спокойствия после того, как я услышала голос отца.

Доктор появился вскоре после этого и обработал мои раны. Некоторые из них были достаточно неглубокими, чтобы кровотечение прекратилось само собой, другие требовали наложения швов и повязок-бабочек. Процесс занял не менее часа. По мере обработки каждого пореза он аккуратно вытирал излишки крови с моей кожи и переходил к следующему. Только когда каждый квадратный дюйм был обработан, он помог мне надеть халат цвета слоновой кости, который прибыл вместе с ним.

Еще через тридцать минут Маттео подъехал к дому моих родителей. Мой отец встретил нас у машины, а мама наблюдала за происходящим из окна, скорее всего, по указанию отца, оставаясь в безопасности внутри. Каждое мое движение было болезненным, но это было бесконечно более терпимо, зная, что я еду домой. Отец открыл мою дверь и осторожно помог мне выйти из машины. Маттео подошел к пассажирской стороне, и двое мужчин посмотрели друг на друга, как большие кошки в клетке в зоопарке.

— Спасибо, Маттео. Твое сотрудничество не будет забыто, — сказал мой отец.

Губы Маттео чуть изогнулись. — Ты обязан мне метку — и, для протокола, нам все еще нужен Сэл.

Мой отец стиснул зубы, его губы истончились. — И тебе, и мне. Я послал людей к его дому, чтобы забрать его, но ему удалось ускользнуть от нас. Сейчас он в бегах — найти его будет нелегко.

— Сэл сбежал? — Я проболталась, струйка страха заплясала по моему позвоночнику.

Оба мужчины удивленно уставились на меня.

Почувствовав их незаданные вопросы, я объяснила. — Сэл ждал меня в моей квартире. Я не знала, что не должна ему доверять, поэтому впустила его. Он начал вести себя странно, говорить о прошлом, потом набросился на меня и приставил к моему лицу тряпку с каким-то веществом, отчего я потеряла сознание. Это он сдал меня Рико — сказал, что хочет начать войну.

Маттео опустил подбородок в кивке. — Мы все будем охотиться за ним. А я тем временем буду на связи.

Мой отец протянул руку, и оба неловко пожали друг другу руки. Когда все закончилось, Маттео уехал на своей шикарной машине, а папа завел меня в дом.

Следующий час я провела в суете, пока наконец не смогла убежать в свою старую спальню. Папа позвонил Луке, чтобы сообщить ему, что я в безопасности. Лука хотел зайти, но я сказала папе, что не хочу его видеть. Я еще не была готова по ряду причин. Папа заверил меня, что позаботится о том, чтобы сообщить на работу и держать Луку на расстоянии. Решив это, я свернулась калачиком в постели и погрузилась в сон.

Мне снилось, что я одна где-то на арктическом севере, потерянная, без ничего, кроме своей одежды. Света, падающего откуда-то из-за горизонта, было достаточно, чтобы я могла видеть бесконечный белый пейзаж, на котором не осмеливались расти даже деревья. Я кружилась в страхе, не понимая, как мне выжить в таких суровых условиях.

Пронизывающий ветер рвал мое тело, вызывая ослепляющую боль там, где еще не наступило онемение. Даже дышать было больно, замерзший воздух словно лезвиями резал мои чувствительные легкие. Как я смогу выжить? Моя рука дотянулась до лямки рюкзака, и я поняла, что в рюкзаке лежит одеяло, но не могла до него дотронуться. Почему? Тяжелая ткань дала бы мне необходимую защиту от жестокого внешнего мира. Почему я не могла обернуть вокруг себя мягкое тепло?

Особенно сильный порыв повалил меня на колени, ледяная земля была жестокой и неумолимой. Опустившись на колени, я посмотрела на свои окровавленные ладони, боясь, что холод еще больше проникнет в мои кости.

Я не выживу, только не так.

Слезы застыли на моих пылающих щеках, я забилась в угол и заплакала. Я не хотела умирать. Я была так молода, как жизнь может закончиться так быстро? Я так много хотела увидеть и сделать, но холод выжал из меня все силы - ничего не осталось для выживания. Все, что я могла сделать, это свернуться калачиком и надеяться, что замерзшая пустыня быстро заберет меня.

Я проснулась, задыхаясь, и начала садиться в постели, прежде чем укус боли напомнил мне о самом настоящем кошмаре, который я пережила. Лежа на спине, я переориентировалась на окружающую обстановку. Я лежала под одеялом, но все еще чувствовала ледяной холод от своего сна. Лунный свет в моей комнате освещал пространство достаточно, чтобы я могла увидеть отца, сидящего в кресле в дальнем углу. Неужели он смотрел, как я