Переломный момент - Пайпер Лоусон

Тренер свистит в свисток, прежде чем кто-либо замечает.

Сначала я думаю, что он собирается отпустить нас, но потом замечаю фигуру, приближающуюся со стороны трибун.

Я выпрямляюсь и беру в руки мяч, разглядывая знакомую фигуру.

— Соберитесь вокруг, — призывает Харлан.

Я качаю головой и поворачиваюсь к нашему новому генеральному директору.

— Не надо стесняться. Это мой первый полноценный сезон здесь, и я хочу выиграть чемпионат, — говорит Харлан.

— У тебя уже есть кольцо, — шутит Джейден.

Ребята смеются.

— Есть причина, по которой мы устраиваем свадьбу перед днем открытия. Эта команда — мой приоритет в этом году. Баскетбол — это семья. Легко ставить свои собственные желания выше других. Но, в конце концов, для достижения успеха нам нужны другие люди.

Чушь собачья.

Я поворачиваюсь и хватаю черную сумку с телефоном и личными вещами, направляясь к туннелю.

— Клэй! — зовет Джей.

Я притворяюсь, что не слышу его.

Это фальшь. Каждое слово из уст Харлана.

— Ты все усложняешь. И для себя, и для всех остальных, — говорит Харлан, догоняя меня.

Я ставлю свою полуоткрытую сумку между ног. Пот стекает с моего лица капает между моими ботинками на полированный пол.

— Ты думаешь, мне наплевать на баскетбол?

— Ты заботишься о нем больше, чем кто-либо, кого я встречал. Вот почему эта команда приложила все усилия, чтобы обменять тебя, несмотря на твой багаж.

Я фыркнул.

— Если бы ты был частью этой команды, когда речь зашла о сделке, я бы отказался.

Я продолжаю играть, чтобы остальное не просочилось. Вот только... Вспышка неоново-розового цвета привлекает мое внимание.

Это всего лишь сотрудник, везущий тележку с разноцветными баскетбольными мячами для какой-то благотворительной акции в другом конце зала. Тем не менее, это зрелище заставляет меня вернуться к самолету и девушке, чьи волосы были такого же цвета.

Нова.

Пикси, сидящая на моем месте, которая за час сказала больше, чем я говорю за весь день. Милая и яркая, жизнерадостная, которая пытается говорить с тобой, когда ты не смотришь. Даже когда я пытался заткнуть ее, она сопротивлялась.

Она не знала, кто я такой. Не могу вспомнить, когда в последний раз я чувствовал себя настолько невидимым.

Сначала это было забавно, но через некоторое время стало освобождать.

Я мог бы быть кем угодно, делать все, что захочу.

Пустота поселилась в моей груди с тех пор, как я приехал сюда, в Денвер, в прошлом году. Пустота или неудовлетворенность. Или и то, и другое вместе. Об этом я не могу даже говорить, не то, чтобы смириться. Потому что я живу жизнью, о которой большинство людей только мечтают.

Но когда она посмотрела на меня своими глазами цвета индиго, доверчивыми и ранимыми, и заговорила о том, что она готова пойти на все ради своей сестры, я впервые за много лет почувствовал, как что-то тронуло струны моего сердца.

Голос Харлана вернул меня обратно.

— Ты один из лучших игроков, которых я когда-либо видел, Уэйд. Ты можешь заставить эту команду побеждать. Но твои акции уже не так высоки, как раньше. Ты оправился от травмы, и даже если бы это было не так, ты не сможешь сделать это один.

Я достаю из сумки полотенце и вытираю от пота шею.

— Побереги дыхание. Не притворяйся моим другом, или как там называется новая техника управления — мы не друзья. Ты убедился в этом много лет назад.

Я сворачиваю ткань и выбрасываю ее в корзину для использованных полотенец в полудюжине футов от себя, прежде чем продолжить путь по коридору в сторону раздевалки.

4

НОВА

— О Боже, да.

Моя похвала эхом отражается от стен ванной комнаты.

Душ также хорош, как и его внешний вид. Напор воды похож на массаж, а тепло от нее просто потрясающее.

Из-за разнице во времени я поднялась с постели в шесть. Перелет остался позади, как и все из моей прошлой жизни.

Дома у меня могут быть сложности с работой и отношениями, но в Денвере я собираюсь помочь своей сестре сыграть самую невероятную свадьбу и, возможно, создать новую версию себя в то же время.

Зайдя в душ, я позволила теплой воде каскадом разлиться по телу, смывая с него грязь долгого дня путешествия.

Теперь кончики моих пальцев касаются кожи, повторяя изгибы.

Без разрешения передо мной появляется мой рослый самолетный красавчик.

Его темные глаза и растрепанные волосы. От того, как он смотрел на меня, у меня мурашки по коже. То, как он говорил со мной, заставляло меня чувствовать себя...

Настоящей.

Живой.

Замеченной.

Я не испытывала оргазма уже несколько недель, но что-то во вчерашнем дне заставило меня напрячься, и дело не только в полете.

Внезапно надо мной нависает Клэй, огромный, твердый и целеустремленный. Его взгляд задерживается на мне с жаром, который обжигает мою кожу.

Он поднимает меня на руки, прижимая спиной к кафелю душевой кабины, а сам скользит своим массивным членом между моих бедер.

Он шепчет, какая я хорошая сестра, хороший человек, а когда я говорю ему, что на самом деле я плохая, он говорит, что я нравлюсь ему в обоих случаях.

Я провожу кончиками пальцев по скользкой коже, пока мое тело не напрягается и не вздрагивает.

Волны удовольствия прокатываются по телу и заставляют меня задыхаться.

— Будет здорово увидеть Брэда на свадьбе.

Голос Мари проникает в мои мысли.

Я подставляю голову под струю и позволяю ей смыть напоминание о тайне, заполнившей пространство между нами.

Приняв душ и высушив волосы, я натягиваю джинсовые шорты и свежую белую футболку, которая облегает мое тело, и спускаюсь вниз.

Мари я застаю на кухне, готовящей кофе.

Еще нет шести тридцати, а она уже накрасилась, надела брючный костюм и туфли на каблуках. Моя сестра старше на пять лет, но иногда кажется, что на целую жизнь.

— Ты когда-нибудь думала, что у тебя будет это после трейлера? — поддразниваю я, подходя к ней сзади.

Она поворачивается и окидывает взглядом мой наряд.

— Вот почему я рвала задницу, чтобы закончить школу и работать в агентстве. Я хотела иметь место, которое можно назвать домом. Место, где в земле растут цветы, которые можно видеть из года в год.

— Но каждый год мы видели новые цветы, — замечаю я.

Она закатывает глаза.

— Это были не только цветы, Нова.

Мы повидали много штатов благодаря тому, что наши родители растили