Моя идеальная ошибка - Оливия Хейл

— У нее есть младшие брат и сестра, так что опыт имеется, — продолжает Конни. — И вообще, она самый спокойный и ответственный человек из всех, кого я знаю. Уилла ведь хочет заниматься балетом, да? Изабель сможет ее учить. Может быть, она вообще единственная, кого Уилла воспримет.

В этом, признаю, есть капля здравого смысла. Даже мне это очевидно.

Но все равно нет. Если я соглашусь, это будет приглашение к самой дерьмовой, самой неуместной беде. Избавиться от мыслей станет невозможно, если она будет спать всего в нескольких дверях от меня.

Эта идея не должна привлекать.

Не должна.

— Она твоя подруга, — говорю я. — С каких пор мы мешаем личное с рабочим?

Конни на секунду теряется. Откидывается назад, задумчиво смотрит в сторону. Но потом кивает:

— В данном случае это даже плюс, ведь я могу поручиться за нее. Но вы ведь не друзья. У вас будет исключительно рабочие отношения. Это идеальное решение, — говорит Конни.

В мыслях снова всплывает танцующая Изабель. Легкое тело в руках, когда поднял ее с пола. Карие глаза, полные слез. Тихий, мягкий голос.

Последний аргумент я даже не могу сформулировать. Ни для кого, и уж тем более не для младшей сестры. Она станет моим искушением. Прекрасным, интригующим искушением, преследующим меня еще много лет.

Красивых девушек я встречал и раньше, и это не выбивало из колеи. Не выбьет и сейчас. Не в случае с девушкой, которая гораздо младше, является лучшей подругой сестры и, к тому же, наемным работником. Я никогда не был рабом своих эмоций, и не собираюсь начинать сейчас.

Тем более, не ищу никаких личных привязанностей. Моя жена умерла пять лет назад, и если что-то за это время понял, так это то, что отношения неоправданны. Когда они заканчиваются, то забирают с собой все. Покой, разум, счастье... и сердце.

Решимость становится стальной.

— Позвони ей, — говорю я. — Она сможет днем прийти на собеседование?

Сестра улыбается и тянется к телефону.

— Уже набираю.

Скорее всего, Изабель и недели не протянет. Что может пойти не так?

5. Изабель

«Контрон» пугает.

Это мир, к которому я не принадлежу. Жестокий, конечно, я к такому привыкла. Высокие ставки, да, я знаю, каково это. Но небоскреб передо мной, с огромными буквами названия компании семьи Конни, значительно отличается от танцевальной студии или сцены, где тебя встречает теплая публика. Это холодная сталь, резкие формы и штаб-квартира бизнес-империи.

Я глубоко вдыхаю и захожу в вестибюль.

Когда Конни позвонила и предложила пройти собеседование у Алека, на языке уже вертелось твердое «нет». Как я могу работать на него? Как могу просто войти в кабинет, почувствовать, как по телу проносится напряженный ток — как и всегда, когда он рядом, — и начать спокойно отвечать на вопросы о своем опыте?

Но правда — штука неприятная и неуютная. Мне нужен доход. Нужно, где жить, чем-то заняться. Прошлая неделя без часов балетной практики едва не свела с ума. Я не вынесу еще одну такую.

Я не стояла на месте уже много лет, и сломаюсь, если сейчас остановлюсь.

Поэтому иду вперед. Прямо к одинокой девушке на ресепшене в безмолвном, стальном вестибюле. Логотип «Контрон» расползается за ее спиной по стене.

Справа электронные турникеты, за ними лифты, скрытые за линией охраны. Я наблюдаю, как мимо проходят мужчины в костюмах с салатами в руках, прикладывают карточки и проходят дальше.

Администратор поднимает на меня взгляд.

— Здравствуйте. Чем-нибудь могу помочь?

— Да, могу я увидеть Алека Коннована?

Губы девушки кривятся в улыбке. Но доброй ее не назовешь.

— Простите, вы к генеральному директору?

— Да.

— И кто назначил встречу?

— Он. Ну, технически, я получила информацию от Конни.

— От Констанции Конновавн? — медленно уточняет она. — У вас есть физическое приглашение на встречу или письмо по электронной почте?

Я переминаюсь с ноги на ногу.

— Нет, она просто позвонила. Я подруга Конни.

Она все еще издевательски улыбается, но все же тянется к телефону.

— Я уточню. Как вас представить директору?

— Изабель Моралес.

— Хорошо. Отлично. Можете пока присесть.

Садиться на безупречно белый диван в холле неловко. Почти так же неловко, как стоять в черных джинсах и плюшевой коричневой куртке среди моря деловых костюмов. Я будто нарочно пытаюсь выглядеть чужой.

О чем вообще думала, согласившись на это?

Об Алеке. Ответ болезненно прост. Он всегда был невозможным для игнорирования. Каким бы ни было притяжение, я до сих пор не могу подобрать необходимые слова для точного описания. Чувствовала его с самой первой минуты, как Алек на меня взглянул. Карие глаза тогда были жесткими — в коридоре квартиры Конни. Волосы растрепанны. Хотя потом узнала, что они никогда таковыми не бывают.

Я пишу Конни сообщение.

Изабель: Привет. Я внизу, в лобби, но не могу пройти через турникеты.

Проходит пять минут, прежде чем она выходит из лифта и проходит через биометрический сканер. На Конни серые брюки и белая шелковая блузка, волосы убраны в пучок, делая девушку воплощением профессионализма.

Конни улыбается, замечая меня.

— Изабель, — говорит она и заключает меня в объятия. — Спасибо, что смогла так быстро прийти.

Все смотрят. Любопытные взгляды окружают нас, будь то возвращающиеся с обеда работники... или откровенно пристально следящая на ресепшене девушка.

Я никогда раньше не видела, чтобы на нее так реагировали. Для меня Конни всегда была просто Конни — подругой с йоги, на ужинах, дома или в ресторанах.

— Пойдем, — говорит она, проводит картой, и мы проходим через турникеты.

Лифт открывается, и она сразу заходит внутрь. Я замечаю, что остальные сотрудники останавливаются, выбирая другой лифт. Она вообще понимает, насколько ее тут уважают?

Судя по легкой улыбке на лице, сомневаюсь. Это заставляет любить ее еще сильнее. Хочется сказать, какая Конни крутая, но оставляю это для другого разговора.

— Алек очень благодарен, что ты пришла. Может, и не признается, но это так, — говорит она.

— Ты сказала, няня уволилась? Сегодня?

— Да, и она такая не первая, — она толкает меня в плечо. — Моя племянница... с характером. Надеюсь, ты не против трудной публики.

Это заставляет меня засмеяться впервые за несколько дней.

— С детства перед такой выступаю.

— Я так и думала, — говорит она. — Ты, может, и гибкая, но не ломаешься.

Может и нет, но за эту неделю не раз казалось, что хожу по лезвию ножа. Мы идем по офису на верхнем этаже с длинными коридорами, где один скучнее другого. Наконец, подходим к мужчине за столом справа от большой деревянной