Ырын, дочь вождя - Полина Лашина

А вот человечка хоть и слабая по меркам орков, зато у нее отличная моторика рук, тонкие ловкие пальцы, невероятная для орков усидчивость и дотошность в соблюдении рецептур. Краски именно ее изготовления лучше ложились в ритуальные узоры на коже орков, ее рисунки отличались красотой и тонкостью, ведь Ырын еще и кисточки сделала из воловьих хвостов. Красители именно ее обработки давали наиболее яркие оттенки грубоватым домотканым полотнищам, которые изредка ткали орчанки. Ее сборы и заготовки отличались лучшим качеством или обмолом. Ее украшения из кожаных полос и природных материалов пользовались спросом у женского населения соседних племен. Да и тонкие рисунки повышенной сложности, выводимые здесь на коже регулярно орками, вроде как больше нравятся защитным духам.

Так что слабая человечка нашла свое место в клане и не зря ела общий хлеб. То есть мясо. Хлеба, как и злаков здесь практически не было, растениеводством орки не занимались, лишь немного скотоводством, все же больше охотой, а дикорастущие клубни и травы Ырын сама собирала с малолетними помощницами.

И это, кстати, тоже было ее делом – рядом с ней постоянно тусовалась детвора. Как раз того возраста, чтобы уже убегать из родительского шатра, но недостаточно взрослые, чтобы выживать самостоятельно и получить свое личное имя. Таких детей так и звали общими словами: "ыыны", что означает просто "маленькая девочка без имени", или "ныры" – "мальчик-малыш без имени".

То есть она приглядывала за малышней, за которой взрослые уже не смотрят. Детишки именно такого нежного возраста, только вставшие на путь самостоятельности, чаще всего погибали при местном образе жизни. Есть ли у ребенка еда, не утоп ли в реке, не утащил ли хищник, если ребенок отошел слишком далеко от лагеря, не съел ли он ядовитую ягоду, не загноилась ли рана, полученная в драке с такими же беспризорниками, а таких драк было очень много – никто здесь над детьми не трясся, у орков был очень своеобразный естественный отбор. То есть выжить достойны только самые сильные, слабаки в степи не нужны.

Ырын ощутила такую "политику расы" на собственной шкуре, когда едва живой попала в племя. Орки совершенно нелюбопытны, взрослые уж точно, и к появлению в стойбище юной человечки отнеслись прохладно. Настолько, что никто не собирался ее кормить или обустраивать. Приходилось девушке –а тогда она еще сама была костлявым подростком, попав в чужое тело практически ребенка – самостоятельно разбираться в чужом лагере и с порядками, и с пропитанием, и в целом с выживанием. И это с учетом, что языка она тогда не знала, приходилось учиться всему на ходу, пребывая почти всегда в голодном состоянии.

Да она тогда чудом выжила!

Сколько она тогда пинков получила от недовольных взрослых, которым каким-то образом помешала! А ведь орки были более двух метров ростом, и вширь необъятны. Одного их "легкого" подзатыльника хватало, чтобы худую, полуживую от голода человечку свалить с ног.

Так что девушка вначале прибилась к группкам темнокожих детишек, которые были более любопытны, по крайней мере, интересовались странным тощим существом и даже кидали ей еду. Или в нее, причем почти всегда больно, но не всегда чем-то съедобным. И гоготали, когда она плевалась после пробы очередного жесткого и горького корешка, грязного, конечно же. Потом она стала ходить хвостом за, как выяснилось позже, Старшей Женщиной, которая ее не гнала, а терпеливо позволяла наблюдать за своей работой. Там же попаданка и прибилась, спала около шатра Старшей женщины, а если повезет, то и внутри. А если очень повезет, то и от стола, то есть котла могла в иной день получить кусок горячей еды, правда, не всегда качественной именно для человеческого желудка. Потом та орчанка, видя упертое любопытство человечки, сама стала подсовывать ей разные рутинные задания – что-то растереть, траву для просушки разложить и так далее.

Так за пару лет Ырын научилась и оркскому языку, и их порядкам, разным приемам выживания в дикой степи, а также разбираться в местных растениях, лекарским и прочим полезным умениям. И теперь уже она собирала вокруг себя "малышню", правда, некоторые из них уже догоняли ее по росту и уж точно были сильнее, гораздо сильнее и быстрее. Или, если можно так выразиться, "крышевала" здешние малолетние "банды", которые входили в возраст самостоятельного выживания.

Вместе с безымянными орчатами человечка занималась собирательством и рыбалкой, они ей помогали в бытовых делах, особенно где требовалась нечеловеческая сила или ловкость. За это Ырын приглядывала за детворой: учила, подкармливала из своих запасов при необходимости, заплетала девчушкам красивые косы, вплетая разноцветные шнурки, лечила драчливым мальчишкам раны, рассказывала по вечерам сказки, которые помнила из своего мира, на ходу адаптируя под местный лад. Как-то само собой сложилось, что она стала воспитателем "детсада" на общественных началах. Но взрослые орки это тоже заметили и периодически оставляли около ее маленького шатра то часть туши после охоты, то еще что-нибудь полезное, чем выручали. "Все-таки не безнадежные пофигисты эти орки" – думала иногда Ыры.

Сейчас же, перед большим походом надо было успеть заготовить как можно больше еды. Взрослые орки могут несколько дней подряд не есть или слопать без последствий для организма уже начавшее тухнуть мясо. Порой девушке казалось, что орки могут даже камни переваривать без ущерба для здоровья, жрали они действительно порой совсем уж странные вещи. У детей, да и у нее самой, желудки послабее, а об их пропитании вряд ли кто-то кроме них самих подумает. Теперь же у нее еще и два человека добавилось, которые сами на охоту не пойдут, еды не добудут. Подкинули братцы ей хлопот.

Вот и крутилась целыми днями Ырын, даже позабыв на время, что хотела выучить местный человеческий язык. Для собирательства уходить с помощниками далеко от лагеря не стала, и не только чтобы не наткнуться в степи уединившиеся на любовные парочки, от которых можно получать нагоняй. Просто у нее тяжелый больной оставался около палатки, к которому стоило возвращаться почаще. Полностью доверить уход за пациентом второму "подарочку" девушка не могла, тот вроде даже простые требования не всегда понимал, помогать им не рвался. Но Ырын пока было не до него, мельком заметила только, что гематомы сходят с его лица, что он нашел реку и промыл волосы, под которыми оказалась уже затянувшаяся рана. Главное, что руки к ней больше не тянет, а то она ему новые раны мигом бы