Божественная одержимость - Кристина Руссо

высоко над Чайна тауном, словно трон из стекла и мрамора, возвышающийся над городом, который его не уважал. В воздухе пахло дорогим виски, дизайнерским одеколоном и чем — то синтетическим — как будто новые деньги слишком стараются пахнуть настоящей властью.

Двери лифта разъехались, открывая тускло освещенное помещение. Окна от пола до потолка тянулись по всей комнате, отражая неоновое сияние улиц внизу. Вдоль одной стены тянулся аквариум с рыбками кои, слишком большой, чтобы быть подобранным со вкусом, и в нем тихо журчала вода. Над камином была выставлена катана — оружие, которым он никогда не пользовался.

Сам Кадзуо развалился на кожаном диване, одетый как человек, который хочет, чтобы вы знали, сколько у него денег. Свободная шелковая рубашка, золотая цепочка, рукава закатаны, чтобы показать татуировки, которых он не заработал. Его телохранители расположились по бокам комнаты, молчаливые и выжидающие.

Я медленно вошел внутрь, осматриваясь.

— Ты пришел, — ухмыльнулся Кадзуо, взбалтывая виски. — Это значит, что ты либо в отчаянии, либо глуп.

Я улыбнулся в ответ. — Значит, нас двое.

Его ухмылка дрогнула, но он сдержал ее.

Я подошел к дивану, засунув руки в карманы. — Давай прекратим это дерьмо. Сети моей семьи попали под удар. Точно и глубоко. Не какой-нибудь уличный хакер, требующий выкуп. Это личное. — Я наклонил голову. — Это означает, что это либо ты, либо кто-то под твоим началом.

Кадзуо усмехнулся, с тихим звоном ставя свой бокал на стол. — Ты думаешь, у меня есть время на твою семейную драму? — Он наклонился вперед, упершись локтями в колени. — Су были призраками в этом городе, пока ты не начал поднимать шум. Может быть, кто-то, наконец, решил похоронить тебя обратно в землю.

— Это признание?

— Это проверка на реальность. В тебе нет ничего особенного, Тревор. Ты реликвия из семьи, которая больше не имеет значения. Ты входишь сюда, как будто ты все еще член королевской семьи, но это. — Он обвел рукой пентхаус. — Теперь этот город принадлежит мне.

Я выдохнул через нос, кивая. Затем я ударил его.

Чистый, резкий удар, от которого его голова откинулась назад, а стакан слетел со стола и разлетелся вдребезги по полу. Телохранители двинулись, но я успел выхватить клинок, прежде чем они сделали шаг.

Кадзуо кашлянул, дотронувшись до разбитой губы, уставившись на кровь на своих пальцах так, словно впервые увидел свою собственную. — Kuso yarō!24

Я схватил его за воротник и прижал спиной к дивану, прижимая кончик ножа к его горлу. У него перехватило дыхание.

— Все еще чувствуешь себя королем? — Спросил я, понизив голос.

Его руки дернулись, как будто он хотел дать отпор, но страх удерживал его на месте. Телохранители заколебались, ожидая его приказа.

— Скажи им, чтобы отступили. Или ты истечешь кровью на этой дорогой коже.

Долгое, напряженное молчание.

Затем дрожащим голосом Кадзуо сказал: — Назад.

Охранникам это не понравилось, но они послушались.

Я изучал его, чувствуя легкую дрожь его пульса под моим клинком. Кадзуо был безрассудным, громким, высокомерным. Но он был недостаточно умен для такого рода кибервойн. Он был драчуном, а не тактиком.

— Ты не стоишь за этим, — сказал я, почти разочарованный.

Кадзуо с трудом сглотнул. — Ни хрена себе.

Я немного расслабился. — Тогда кто же?

Его горло подпрыгнуло под ножом. — Есть один парень. Заправляет черным рынком в Чайнатауне. Не якудза, не Триада — что-то среднее. Его зовут Джин.

— Зачем Джину преследовать мою семью?

— Не он. Но если кто-то продвигает цифровые технологии в Чайнатауне, это происходит через него.

Я позволил тишине затянуться еще на мгновение, просто чтобы посмотреть, как он потеет. Затем, легким движением запястья, я убрал лезвие и отступил назад. Кадзуо застыл, его грудь быстро поднималась и опускалась, пока я вытирал нож о его рубашку, прежде чем положить в карман.

— Kuso25, — пробормотал он.

— Приятно иметь с тобой дело.

Затем я пошел обратно к лифту, оставив его тонуть в собственном страхе. В тот момент, когда двери закрылись, донеслось безошибочное эхо выстрелов. После того позора, свидетелями которого стали эти охранники, Кадзуо не мог позволить им остаться в живых, чтобы рассказать об этом.

Пора встретиться с Джином.

Глава 32

Настоящее

— Что случилось на этот раз? — Зак говорил достаточно тихо, чтобы слышал только я.

Маттео и Тони были заняты обсуждением улучшений дизайна в паре футов перед нами, у сцены, пока мы стояли у стойки.

— Мне не нравится эта дыра.

В клубе слабо звучали низкие басы музыки.

— Значит, самое эксклюзивное стриптиз-заведение в городе теперь превратилось в гадюшник?

— Мне похуй, кто что говорит. Дыра есть дыра.

Даже в середине дня здесь пахло духами, алкоголем и отчаянием.

Вся атмосфера — тусклое освещение, мерцание неона, удушливый воздух после того, как слишком много тел собралось в одном месте, — не была моим любимым местом для разговоров о деньгах.

Я был здесь от имени Су, чтобы предложить новые, улучшенные модели безопасности.

Но бизнес есть бизнес, и Demone's Inferno был местом, где определенные транзакции могли происходить тихо, без посторонних глаз.

— Конечно, все это не имеет никакого отношения к тому, кому он принадлежит.

Я усмехнулся, проводя языком по зубам. Умник. — Конечно, нет.

Зак покачал головой, отодвигаясь от стойки и направляясь поговорить со своим братом и Тони. Как только Маттео увидел, что он повернулся к нему спиной, он схватил Зака за голову, другой рукой взъерошив ему волосы.

Повинуясь инстинкту — или подавленному гневу — Зак бросился вперед и нанес сильный удар по ребрам брата.

Голова Тони откинулась назад в приступе смеха. — Гребаные идиоты.

Маттео усмехнулся со стоном, отпуская его и отступая назад. — Какого хрена, Рейфи? — Серьезно спросил он, хотя в его глазах блеснуло озорство, соответствующее ухмылке на его лице. — Ты теперь бьешь старших?

У меня вырвался вздох веселья. Было легко забыть, что Маттео на десять лет старше своего брата.

— Я же говорил тебе перестать называть меня так, — указал пальцем Зак, другой рукой поправляя растрепанные волосы.

Маттео кивнул. — Верно. Я забыл. Теперь ты босс, Рейфи.

Зак застонал от разочарования, проведя рукой по лицу.

Я усмехнулся. В последний раз, когда я слышал, чтобы кто — нибудь называл его Рэйфом или Рейфи — или как-то еще, связанным с его вторым именем Рафаэль, — мы были в средней школе.

Я допил остатки скотча, желая, чтобы встреча продвигалась быстрее.

Имя Сальваторе Моретти не раз всплывало в разговоре, что только усиливало мое раздражение.

Прошло две недели