Спящая царевна. Совершенно секретно - Надежда Черпинская

Оттуда незамедлительно долетело восхищённое:

— О! Как тепло и мягко!

Остов старого шалаша они обнаружили не случайно. Андрей про него помнил. Но сооружение за прошедшее лето стало напоминать просто большую кучу лесного мусора.

Пришлось подправить значительно, накрыть новыми ветками, пол застелить толстым слоем пихтового лапника, потом уже поверх кинуть одеяло, честно позаимствованное из домика у озера. Теперь, когда у них нет спальников, ночевать прямо на земле холодно, а вот в шалаше и теплее будет, и неприметнее, и дождь не замочит, и вообще… говорят, там рай…

Ведь милая-то рядом.

К милой захотелось сию секунду. Но Андрей сперва ещё раз оглядел их пристанище. Хороша маскировка — издали и не поймёшь, что это дело рук человеческих. Отлично! Можно спать со спокойной душой. И совы, как обычно, приглядят.

Спать уже хотелось. За день много прошли, устали порядком. Но усталость тела он почти не замечал — любовь, сияющая внутри, окрыляла и наполняла силой.

Горечь утреннего разговора постепенно выветрилась. Страх лишиться Делии успел заползти в сердце, обвил душу, как ядовитый змей, и ужалил в самое уязвимое. Но… отпустило быстро.

Всё только в их собственных руках — люди расстаются лишь тогда, когда они не хотят быть вместе. Если по-настоящему любишь, если не хочешь потерять, найдёшь тысячу и один способ преодолеть обстоятельства, и все каверзы судьбы не остановят.

Андрей от своей царевны отказываться не намерен, а значит, сделает всё возможное и невозможное, чтобы она осталась с ним.

Весь день сегодня он не сводил с неё глаз. Как и всегда, впрочем… Но сегодня всё казалось особенным. Если шли рядом, рука невольно тянулась к её руке. Если возможности шагать по тропе вместе не было, он пропускал её вперед, смотрел в спину.

А время от времени окликал шутливо:

— Дель, постой! Сказать надо что-то…

Она оборачивалась, ждала терпеливо, пока он нагонит. А Беркутов, лукаво улыбаясь, без лишних слов оплетал её руками, крепко прижимал к груди и тянулся к нежным губам.

От этих долгих, медовых поцелуев голова шла кругом. Они замирали на несколько минут на лесной тропе, с жадной страстью впивались в губы друг друга, и никак не решались разорвать объятия.

Потом Делия смущенно улыбалась и прятала лицо у него на груди. А он гладил её косы, шептал в макушку:

— Любимая моя…

Вот сейчас вспомнил про эти поцелуи, и словно огнём опалило. Как же он ждал этой ночевки, весь день ждал!

Андрей наконец-то исчез в шалаше, ловко скользнул под одеяло к Делии — чтобы на нём вдвоём лежать и укрываться им же, придётся очень тесно прижаться друг к другу. Но это Беркутова только радовало.

Он мгновенно сгрёб в охапку свою царевну, прижался к её спине, грея собственным телом и знойным дыханием. Кажется, ему даже удалось продержаться пару минут — просто лежать с ней рядом, чувствуя, как она накрывает его ладонь на своем животе и сплетает пальцы.

Потом… Андрей поцеловал её в шею, потом в плечо…

Делия ответила смущенным кротким смешком и возбуждённым вздохом. Руки Андрея огладили взволнованно вздымавшуюся грудь, потянули вверх кружевной подол и нырнули под платье. Делия откликнулась нетерпеливым стоном на его ласки.

— Андрей… — умоляющий тихий шёпот, растворился в его поцелуях.

Пихтовый лапник мягко пружинил под тонким стареньким одеялом, густой запах хвои заполнил всё пространство шалаша… Андрей накрыл любимую своим телом, сминая их походное ложе, чувствуя, как она с готовностью подается ему навстречу.

* * *

Следующий день повторял предыдущий. Снова лесные тропы, спуски и подъёмы. Снова счастье бьётся в груди в такт влюблённому сердцу.

У них почти не осталось еды, а от ночного холода спасал лишь огонь собственной страсти. Но все эти трудности не могли огорчить Беркутова всерьёз — он был счастлив так, как никогда прежде.

Будь они в самом начале пути, этими проблемами стоило бы озаботиться, но цель уже близко. Осталось одну ночь потерпеть, а завтра они уже будут у Висячего камня. Главное, не сбавлять скорость. Идут они с Делией пока довольно-таки шустро. Даже несмотря на остановки время от времени.

Вот и сейчас Делия приостановилась, поманила пальцем, улыбнулась:

— Андрей, иди сюда! Сказать надо что-то…

Он подошёл ближе, скинул на землю скрученное в узелок одеяло, которое на день ещё и в этакий походный рюкзак превращалось.

— Что сказать? — усмехнулся лукаво Беркут.

— Что люблю тебя… — шепнула она, нежно обвивая его плечи и одаривая новым сладким поцелуем.

Ишь ты! Решила припомнить ему вчерашние шутки. Ну-ну…

Андрей ничего не имел против этого. Он и сам собирался продолжить сегодня эту волнующую игру.

Но Делия уже выскользнула из его рук, поманила своей светлой улыбкой и двинулась дальше, ступая легко и аккуратно по узкой тропинке, что вилась по крутому косогору.

Андрей подхватил свой узелок и, как привязанный, последовал за ней…

И вдруг он поймал себя на неприятном и странном ощущении. Беркутов даже приостановился снова, пытаясь понять, что значит это чувство. Словно он поймал на себе чужой взгляд, неприятный, колючий, пристальный.

Андрей медленно повёл одними глазами, внимательно, но незаметно оглядывая окрестности. Он не видел ничего подозрительного, но тревога никуда не делась, стала только сильнее.

Внезапно где-то совсем рядом пронзительно закричала сова, и в эту же секунду грянул оглушительный выстрел.

Удар был такой силы, что он пошатнулся. В спину будто топором саданули. Ноги сразу стали ватными, подкосились, и Беркут отсел на землю. Попытался подняться, но снова громыхнуло… Сильно зазвенело в ушах.

И боль наконец взорвалась в груди чудовищным, сжигающим всё пламенем.

Он рухнул ничком, согнулся пополам, загребая руками землю. Ещё не осознав, что произошло, снова попытался встать, в недоумении глядя на рубиновые бусинки, раскатившиеся по рыжеватой пыли.

Сквозь навязчивый гул в голове прорезался новый звук — отчаянный, страшный, звонкий крик.

Андрей покосился на собственную грудь, залитую бордовым. Надо же — насквозь пробило!

«Как отца, в спину…» — вот следом за этой мыслью и пришло чудовищное понимание того, что произошло.

Как во сне Андрей смотрел на стремительно расползавшееся по тропинке пятно крови, на узелок-одеяло, который недавно он нёс в руке. Сейчас этот свёрток отлетел в сторону. И ещё одна мимолётная мысль проскочила в голове: «Дурак, не снял бы со спины, могло бы повезти, как тогда, перед прыжком в реку…».

В глазах темнело от невыносимой боли, разрывающей грудь. Странный холод стремительно расползался по телу, немели