Игры мажоров. Хочу играть в тебя - Тала Тоцка

— Пожалуйста, Мари, они меня убьют...

Мои нервы на пределе, и когда она всхлипывает, нажимаю на разблокировку двери. Быстро открываю замки, распахиваю дверь и хватаю Лию за руку.

— Сюда, скорее.

Она поднимает голову, внезапно вокруг моего запястья смыкаются цепкие пальцы. Лицо Лии озаряется мстительной ухмылкой, она с невиданной силой дергает меня обратно, и я вылетаю за порог, чуть не сталкиваясь с ней лбами.

— Ты что, всерьез думала, что я его тебе отдам? Доверчивая дура! — зло бросает в лицо Лия, отпускает мою руку и отходит в сторону.

Бросаюсь назад в дом, но на пути вырастает массивная фигура.

— Ну что, попалась, птичка? — омерзительно знакомый голос Феликса раздается из темноты, а мои руки оказываются зажаты в железных тисках.

Тошнота подступает к горлу, потому что я знаю, кто это.

Коннор.

— Я же обещал, что ты покатаешься на моем члене, малышка, — хрипло проговаривает он над ухом.

Изворачиваюсь, чтобы укусить его за руку и ударить коленом в пах. Но Коннор одной рукой перехватывает меня под подбородок и приподнимает над землей.

— Маленькая сучка, ты еще будешь упираться?

— Все, Мари, ты проиграла, — сухо звучит еще более отвратительный голос, и я узнаю Саймона.

Сцепляю зубы так сильно, что сводит челюсти. Мне нечего им сказать. Я попалась как самая последняя дура, Лия абсолютно права.

И мне себя ни капли не жалко. Мне дико, до боли, до одури жаль Никиту.

Я его подставила. Это не я проиграла, а он.

— Поставь ее на землю, Коннор, — Феликс выходит из темноты на освещенное пространство и поворачивается ко мне: — Что ж, Маша, мне жаль, что все так быстро закончилось. Ты была достойным игроком, и я искренне сожалею. Но Кит давно нарывался, так что... Забирай ее, Коннор.

Саймон перехватывает мои руки, мои ступни касаются земли. Железные тиски отпускают, Коннор берется двумя руками за браслет...

Это галлюцинации, или я в самом деле слышу? Зажмуриваюсь и перестаю дышать, чтобы напрасно не надеяться. Но знакомое, еле слышное жужжание не исчезает, и наконец сверху гремит властный голос как из полицейского громкоговорителя:

— Всем оставаться на своих местах. В случае сопротивления стреляю на поражение.

Тишину разрезают три оглушительных выстрела, следом раздается автоматная очередь.

Парни ошалело озираются, а я сразу узнаю запись. Хоть она не на английском, Саймон на миг ослабевает хватку, и я пользуюсь моментом. Вырываюсь из его рук и бросаюсь к спасительному дверному проему. Вбегаю внутрь, захлопываю дверь и трясущимися руками проворачиваю все три замка.

Блокирую электронный замок и сползаю по стенке на пол.

Снаружи слышится топот ног, звук отъезжающего автомобиля и буквально сразу за ним пронзительный визг полицейской сирены.

Заставляю себя встать и выключить свет, незачем привлекать внимание полицейского патруля. Беру телефон, долго смотрю на неотправленные сообщения. Удаляю оба.

«Ник, возвращайся быстрее», — пишу Топольскому. А Демону...

То что он не в сети ровным счетом ничего не значит. Квадрокоптеры не летают за сотни километров, а значит он только что был рядом.

«Спасибо. Ты снова меня спас», — отправляю и выхожу из мессенджера.

Удивительно, но я больше не боюсь. Внутри вообще никаких чувств кроме дикой усталости. Иду в гостиную, где-то здесь у Никиты был бар.

Достаю начатую бутылку виски, наливаю в бокал. Горлышко бутылки стучит о край, но я не могу справиться с тремором. Заполняю бокал на две трети, выпиваю до дна и несколько минут хватаю ртом воздух.

Внутренности будто облили керосином и подожгли. Зато голову заволакивает легкой дымкой, которая постепенно сменяется плотным туманом.

Наощупь поднимаюсь в комнату Никиты, разгребаю постель, заползаю внутрь и натягиваю на голову одеяло.

Здесь все пахнет Никитой. Этот запах расслабляет, успокаивает. Не замечаю как отключаюсь, обнимая подушку и зарывшись в нее лицом.

***

Просыпаюсь поздно. Меня хватает только на душ, который принимаю тут же в комнате Никиты. Во рту как будто кто-то нагадил, голова гудит.

Полощу рот, пальцем размазываю по зубам зубную пасту. Но за щеткой идти не хочу, мне кажется, стоит выйти из спальни Никиты, и снова что-то случится.

При мысли о завтраке желудок подает нехорошие сигналы, и я ограничиваюсь минеральной водой в стеклянной бутылке.

Снова заползаю на кровать Никиты и не слышу, когда внизу открывается входная дверь. Только шаги на лестнице слышу, и в коридоре. А еще голос. Нервный, напряженный.

— Маша! Маша, ты дома?

Вскакиваю с кровати и вылетаю из комнаты. По лестнице несусь вниз и с разгона бросаюсь Никите на шею.

— Ты приехал, Ник! — шепчу, обхватив обеими руками, и трусь щекой о его щеку. — Как хорошо, что ты приехал...

Никита

Я не знал, что буду делать, когда вернусь. Не знал, как Маша меня встретит, захочет ли вообще говорить со мной. Надо было вчера еще возвращаться, не привязываться к рейсам, арендовать джет и вернуться.

Понадеялся, что за два дня ничего не случится. Но я недооценил эту свору ебучих псов, проебался сам и чуть не проебал Машу.

Игра уже давно вышла за все рамки, стала токсичной. Потеряла берега, как выразился бы отец.

В самолете я думал над словами Феликса, которые он сказал ночью, когда я позвонил ему чтобы обложить матом.

— Извини, Кит, здесь намешано слишком много личного. Я это остановить уже не могу. Хочешь, пробуй остановить в одиночку. Если сможешь. А лучше сам начинай играть без правил, и тогда может быть ты все уравняешь.

Ошибаешься, чел. Уравнять нихуя не выйдет, можно только обнулить.

Еще в самолете я думал, что в лицее как только Маша пришла в Игру, все пошло по пизде. Выходит, дело в ней. Там, где она появляется, все переворачивается с ног на голову. Меняется на глазах.

Друзья перестают быть друзьями, правила перестают быть правилами.

Игра перестает быть игрой.

Мышка слишком красивая, слишком чистая, слишком неискушенная. А они все слишком уебки.

Такие же как я...

Дед с бабкой конечно обиделись, что я так быстро свинтил, они надеялись, что я хотя бы побуду до вечера. Но Машино «Ник, возвращайся быстрее» настолько меня катализировало, что я бы до вечера тупо не дожил.

Из аэропорта взял такси и всю дорогу сдерживал себя, чтобы не вытолкать таксиста из машины и самому