Община - Виктория Анкай

серьёзным выражением лица поднялся со стула. - Ладно, готовьте. Пойду сегодня в душ первым, - он обречённо вздохнул. - Грязный совсем, папка увидит - не обрадуется, - Савка так же уверенно покинул кухню.

Проводила его улыбчивым взглядом - надо же, какой мальчишка оказался самостоятельный и взрослый, а вчера он показался мне немножко занудным и робким...

Лиза стояла в дверях, сложив руки на груди - явно от отца переняла привычку. Уставший вид, растрепавшаяся к вечеру коса, понурые плечи... Она пропустила брата перед собой, лишь после этого с улыбкой шагнула в помещение. Ничего не сказала, только то и дело косилась на моё многострадальное платье со смесью удивления, восхищения и неуверенности во взгляде. Не села на свободный стул, а встала рядом с плитой, готовая помогать по первому зову.

Стало даже неловко как-то...

- Лиз, бери свою книгу, посиди тут, погляди за картошкой, ладно? - щёки подёрнулись румянцем смущения. - Крикнешь когда закипит... Пойду молитвы полистаю, - я страдальчески закатила глаза.

- Ой, конечно! - девушка послушно кинулась к подоконнику за книгой. - Иди! Я тут побуду...

- А мне можно? - Настя уже приготовилась встать со стула.

- Что можно? - непонимающе уставилась на неё.

- На кухне остаться? - девчушка смешно насупилась, явно ожидая отказа.

Растерянно перевела взгляд на старшую - откуда я знаю, что тут можно, а что нет...

- Я ей обычно разрешаю, - Лиза спокойно кивнула. - Мама всегда говорила, что девочки должны с детства помогать.

- Эммм... А папа что говорит? - я чуть насмешливо выгнула бровь.

Елизавета вспыхнула, косясь на меня уже не так уверенно.

- Папа не очень к этому... - она опустила глаза. - Когда я была маленькая, я подскользнулась на какой-то луже вон там, у печки, - она махнула рукой в сторону печи. - И сломала ногу. Я этого не помню... Но папа был очень зол тогда. И мне запретили приходить на кухню и мешать маме, - девушка покосилась на Настю. - Но я приходила, когда папы не было. Он знал, конечно, но... Поначалу ругался немножко, а потом... смирился, хоть и делал грозное лицо, - Лизка усмехнулась своим воспоминаниям. - Ну и про Настю он знает, но как бы...

- Закрывает глаза, короче, - я рассмеялась. - Хорошо, я поняла, - развернулась в сторону коридора, направилась к выходу.

- Так можно? - в голосе Настюхи появилась вполне себе неробкая надежда.

Чёрт, мне этот вопрос показался очевидно решённым и закрытым, а ребёнку требовалось официальное подтверждение, да.

- Можно! - торжественно кивнула ей. - Только не мешать сестре, не бегать по лужам, помогать при необходимости.

- Ладно! - младшая чинно сложила руки на столе, но я прекрасно видела, как загорелись её глаза.

Бросила взгляд на Лизу - та только улыбалась, раскрыв перед собой книгу. Конечно, сёстры справятся без меня. Да и вообще, скорее это я - непривычная помеха для их времяпрепровождения...

***

Каморка для молитв по-прежнему казалась душной, вытягивающей силы и энергию.

Не могла понять, почему у меня сформировалось такое стойкое неприятие этого помещения, ибо все остальные комнаты в доме воспринимались довольно светлыми, полными воздуха, пропитанными устоявшейся, но не тяжёлой энергетикой...

Здесь же будто душили сами стены. Ощущение полной изоляции от внешнего мира, которое вынести совсем нелегко - хочется сбежать обратно в привычную среду, избавиться от липкой духоты и забыть нахождение здесь как страшный сон. Ещё эти иконы с изображениями святых или кого-то там - кажется, что все, абсолютно все они смотрят исключительно на меня. Причём с осуждением и недобрым недоверием... Ну вот как в таких условиях можно что-то выучить, блять?!

Я уже десять минут сидела неподвижно, так и не открыв тетрадь, лежавшую на краю стола. Да, я совершенно не готова даже смотреть на эту молитву для... от... про гордыню. Хотя в тексте, между прочим, нет ни слова о ней по факту! Ни связи, ни логики...

Лучше сначала другие вызубрить, да. Может, они пойдут легче...

Тяжело вздохнула. Всё-таки придвинула к себе записи, перелистнула пару страниц, отыскивая ещё одну пометку на полях, оставленную Лукой...

Глазам своим не поверила - две строчки?! Вся молитва в две строчки?

Пробежалась глазами по буквам, боясь признать, что подобное вообще возможно.

...Будь милостив ко мне, грешнице...

Так прям и грешнице, ага. Насупилась, почему-то воспринимая эту фразу так, будто Лука реально хотел поддеть меня ею. Снова принялась изучать ровный почерк...

...Невозможно сосчитать мои грехи, но помилуй меня...

Да какие грехи?

Нет, в душевном плане - да, возможно, но... Почему-то бесит не сама молитва, а тот факт, что именно этот текст выбрал для меня так называемый муж. Будто он не сомневался в том, что мне дофига чего отмаливать надо...

Выдохнула. Ещё раз перевернула страницу.

И снова...

Одна строчка?! В скобочках пояснение: повторить три раза... Внизу сноска - завершить словами "Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь". Всё.

Ещё раз внимательно прошлась глазами по тексту. Откинулась на спинку жёсткого стула, поджав губы и чувствуя, как злость на Луку невольно утихает и сменяется... чем-то другим - получается, он изначально дал мне два крошечных отрывка, которые запоминаются за пять минут. И если бы я не стала показывать характер в мастерской, он не заставил бы меня учить длинную нудную молитву на древнем языке...

Впрочем, её мне всё равно не одолеть, да. Тут без вариантов. Но легче хотя бы от того, что остальные две уже отпечатались в памяти. Господи, хорошо-то как! Аж дышать легче стало. И взгляды с икон будто не так сильно напрягают даже...

***

Вернулась в кухню в отличном расположении духа - всё-таки я сделала хоть что-то, и это уже немало, ибо совесть чувствует себя кристально чистой и своевольно свободной.

Лиза давно размяла картошку и жарила лук, Настюха купалась в ванной, оставив дверь приоткрытой - чудесные самостоятельные дети. Марьяшку в своё время было не затащить в душ - приходилось покупать тонны игрушек, мыльные пузыри, пену, бомбочки... А здесь всё легко и просто - надо, значит надо. Без истерик, без капризов, без торга. Сложно представить, сколько сил и терпения нужно вложить в ребенка, чтобы так его воспитать - в строгости, но в абсолютной любви и полном доверии. А мне казалось, я отдавала своей дочери всю себя без остатка... Но