Обольщение - Лера Виннер

Его брат искусно выиграл время, переключив общее внимание на себя, давая ему взвесить всё как следует, но именно от него Вильгельм ждал окончательного ответа.

Взгляд герцога Бруно обжёг мне висок, и я опустила ресницы, страшась посмотреть в ответ.

Вместе с усталостью от собственного тягостного рассказа пришло и понимание того, что если не сможет он, никто другой уже не поможет.

— Это будет сложно, — старший Керн продолжал смотреть на меня, но не требовал того же взамен. — Даже если бы мы попытались откупиться другим младенцем, это бы не помогло. Оно уже работает…

Я вздрогнула, почти подскочила в кресле, разворачиваясь к нему.

— Я не стану платить чужим ребёнком!

— Успокойся, я тоже, — уголки его губ едва заметно дрогнули.

Я поняла, и снова стало невыносимо стыдно.

Порядком напугав, герцог заставил меня вернуться к реальности, начать мыслить трезво.

Коротко кивнув ему в знак благодарности и вместе с тем извиняясь за то, что восприняла эти слова всерьёз, я отставила бокал.

— Но вы сможете… что-то сделать? Я пользовалась этой силой, только когда не видела другого выхода. Она мне не нужна. Я верну её с радостью.

Прежде чем продолжить, я всё же снова опустила глаза. Вильгельм по-прежнему стоял к нам спиной, но я знала, что он обернётся, когда я закончу.

— Я знаю, что можно отдать в уплату несколько лет своей жизни. Я виновата, и я согласна платить, но я не могу сама договориться с ним.

Ничего не произошло. Монтейн остался неподвижен.

Вскинув голову, я увидела, что спина его окаменела, но он не попытался ни возразить мне, ни отговорить.

Если только…

— Нет, — герцог Бруно покачал головой, переводя взгляд с моих рук на лицо. — Для него в этом нет интереса. Даже десять лет твоей жизни не покроют… затрат. Тут нужно что-то другое.

— Ты знаешь, что? — Мирабелла смотрела только на него.

И он как будто отмер, послал ей почти незаметную, но ободряющую улыбку.

— Пока нет. Но что-нибудь найдём. Это существо разумно, значит, с ним можно договариваться.

Его слова так сильно перекликались с тем, о чём мне говорил Вильгельм, что я глубоко и слишком шумно вздохнула.

— Что ты хочешь взамен? — барон не обернулся, не повысил голоса.

Зато и я, и Мирабелла посмотрели в его спину.

Она оставалась восхитительно прямой.

Младший Керн беззвучно хмыкнул, качая головой, а старший откинулся в кресле, сцепив пальцы на животе.

— Вы, вероятно, что-то путаете, барон. Я не торговец, и мы не на базаре.

Даже я понимала, что Монтейну следовало подхватить этот тон, ответить такой же издевательской любезностью, однако тот остался серьёзен.

— Я для него никто, дилетант-самоучка. Да ещё и отказавший нескольким подобным ему существам, к тому же, — развернувшись, он сложил руки на груди и посмотрел не на герцога, а куда-то в его сторону. — Он не станет говорить со мной. Скорее уж убьёт за дерзость. А тебя выслушает. И от тебя примет плату. Это большая работа, у неё должна быть цена.

По лицу Бруно прошла тень, и я почти поверила, что он вот-вот бросит Чёрному Барону безыскусное и неоспоримое: «Не дури, Вильгельм».

Однако вместо этого герцог медленно выдохнул и на секунду крепко сжал челюсть.

— Ханна, — произнёс он наконец.

Мирабелла задержала дыхание, а лицо младшей герцогини застыло.

На нём отразилось лёгкое недоумение, не успевшее оформиться смущение и капля беспомощной горечи.

Барон видел лишь её затылок, но всё равно оторвался от подоконника и опустил руки.

— Вас что-то беспокоит?

Он не спросил о болезни напрямую, но тревога в его голосе была настолько подлинной, что герцог Удо стиснул челюсть.

— Благодарю, барон, со мной всё хорошо, — отозвалась она ровно и вежливо, но в этом ответе было прямое обещание очень непростого разговора с Бруно.

Что-то мне подсказывало, что с ним она в выражениях не постесняется.

Тем не менее старший герцог мастерских сделал вид, что не услышал и не понял.

— Она не может зачать. Избавиться от того ублюдка, что не давал ей житья, было не самой большой проблемой, но мы оба его недооценили. Он слишком хотел утащить её за собой. И ни я, ни Удо не можем это исправить. А у тебя есть все шансы.

Он развернулся, закинув руку на спинку кресла, чтобы поймать взгляд барона, и на долю секунды мне показалось, что так он спасается от неловкости. Интересуется, устроит ли того озвученная плата.

Не желая принимать её вообще, он не хотел и оскорблять Вильгельма собственной благотворительностью. Когда я это поняла, что-то болезненно сжалось за рёбрами.

Монтейн же смотрел только на герцогиню и наверняка догадывался, что она сделалась очень бледна.

— Я могу попробовать, но не могу гарантировать.

— Я тоже ничего не обещал, — Бруно снова сел прямо, положил ногу на ногу.

Как ни странно, именно на это движение барон отреагировал, повернулся к нему.

— Мне непонятно одно, — он заговорил медленно, как будто думал вслух. — Ты силён, у тебя прекрасная семья, твои земли процветают. Почему об этом меня просишь ты?

Нападение было настолько неожиданным и очевидным, что вполне могло бы сойти за подлость.

С другой же стороны, глупо было ожидать, что барон простит герцогу Удо всё, что тот наговорил ему возле усыпальницы.

Ханна всё-таки повернулась, — слишком резко, вцепившись в подлокотник.

— Я не!..

— Было бы очень странно, если бы об этом говорили вы! — Монтейн ответил так резко и тихо, что она послушно осеклась.

На щеках герцога Удо заиграли желваки.

Пытаясь не унизить Вильгельма безвозмездным согласием, старший Керн ненароком попросил его о запредельном. Удо лишил его возможности жениться на любимой и растить с ней детей. Он же вынужден будет помогать Удо и его жене стать родителями.

— Ты не обязан, — я почти не узнала собственный голос. — Не смей ломать себя ради меня.

После этого оставалось только смотреть в стену, обязательно мимо Ханны и самого Вильгельма, потому что через минуту все предварительные договорённости станут недействительными.

На месте герцогини я бы себе этого не простила.

И непонятно было, что хуже: свести на нет всё, что Чёрный Барон уже сделал для меня, или позволить ему скрутить себя в узел и совершить то, с чем ему впоследствии окажется трудно жить.

— Он не станет, не бойся, — как ни странно, ответила мне именно Ханна. — Без моего согласия договориться о подобном будет сложно.

У неё был придушенный, слишком тихий голос изнемогающего от жажды человека, и я не смогла не поднять лицо.

Оказалось,