Когда родилась Луна - Сара А. Паркер

Не могу поверить, что думаю об этом, но я скучаю по своим кандалам. Или, вернее, по цепи, натянутой между ними. По крайней мере, я могла хоть что-то делать, например, потянуться. Или почесаться. Сейчас мои запястья связаны так туго, что подтирать задницу, когда я, наконец, доберусь до уборной, будет настоящим испытанием.

― Попробуй принять помощь, Рейв. Ты удивишься, когда поймешь, что крошки больше не натирают. Простая просьба о помощи не делает тебя слабой.

Она делает тебя настоящей.

Я открываю рот, чтобы сказать ему, что мне не нужна помощь королятирана, но тут мой желудок снова урчит, подавая свой неуместный голос.

Что-то громкое и злобное обрушивается на крышу, оглушительный грохот, не похожий ни на что, что я когда-либо слышала.

Сердце подскакивает к горлу, взгляд отрывается от Каана и мечется по комнате в поисках трещин в стенах, поскольку здание, очевидно, рушится.

Неужели упала луна?

Разве мы не должны бежать? Прятаться под столом?

Почему, черт возьми, он так спокоен?

― Это просто сильный ливень, ― говорит он, и его голос нежно успокаивает мое заколотившееся сердце.

Мое тело расслабляется.

Ох.

― Это очень… громко, ― говорю я, продолжая искать трещины в стенах. ― Ты уверен, что это не лунопад?

― Уверен. Ты в безопасности.

Я встречаю его взгляд.

― Спорно.

― Ты в безопасности.

― Потому что я тебе зачем-то нужна ― так всегда бывает. Для чего? Может стоит рассказать об этом прямо сейчас, как ты считаешь? Ожидания действительно причиняют боль, когда они наносят удар в спину.

Он хмурится.

― Все, чего я от тебя хочу, ― это чтобы ты съела свой гребаный суп. И, возможно, чтобы мы пережили этот сон без кровопролития ― я знаю, что тебе это дается с трудом.

Я прищуриваюсь, пытаясь разглядеть в его взгляде трещины, но нахожу только твердую, как камень, убежденность.

― Ты хороший лжец, надо отдать тебе должное.

Из его груди вырывается рычание, и он отпускает мои запястья, отступая назад. По какой-то странной причине это похоже на разрыв шва, и мое дыхание вырывается на свободу.

Он поворачивается, поднимает мою ложку, ополаскивает ее под водой, а затем кладет обратно в миску. Усевшись на табурет, он продолжает есть в стоическом молчании, так контрастирующем со стуком дождя по крыше.

С каждой секундой воздух становится все плотнее.

Мой взгляд останавливается на ране от укуса на его руке, кровь капает на землю. Все еще стекает по моим губам.

Я съеживаюсь.

Я пустила ему кровь в доме его Махи. Черт возьми. И разлила суп повсюду.

Оказывается, я дерьмовый гость.

Еще одно урчание в животе, и я вспоминаю мою прекрасную, погибшую Эсси. Она часто готовила для нас. Любила экспериментировать с разными продуктами, которые я приносила домой с рынка.

Я всегда благодарила ее, ценя ее старания.

Я почти уверена, что не поблагодарила Каана, когда он предложил мне еду. Я просто принялась возиться с ложкой, после того, как расслабленно наблюдала за его готовкой со своего места на табурете.

Вот это да.

Я очень, очень дерьмовый гость.

Как бы мне ни был неприятен этот мужчина и все, что он собой представляет, я должна хотя бы поблагодарить его за ароматное блюдо, которое он приготовил для нас обоих. И еще раз попытаться запихнуть немного в рот.

Глубоко вздохнув, я отталкиваюсь от стены и сажусь на табурет, все еще ощущая на лице его кровь:

― Извини за неуважение. И спасибо за эту еду. Я ценю усилия, которые ты приложил.

Он молчит мгновение, зачерпывая ложку.

― Не за что, Рейв.

Я киваю, легким движением головы перекидываю волосы через плечо, бросаю на него робкий взгляд, затем наклоняюсь вперед, поджимаю губы и опускаю лицо в миску, делая большой глоток бульона.

У меня вырывается стон.

Это.

Чертовски.

Вкусно.

Не слишком жирный и не соленый. С едва уловимыми нотками трав, которые он сюда добавил. Есть даже намек на что-то цитрусовое. Не знаю, что именно, но мне нравится.

Я как раз проглатываю свой второй восхитительный глоток, когда Каан разражается глубоким, хрипловатым смехом, достаточно громким, чтобы перебить грохот неба.

Мои щеки вспыхивают, и я чуть не рявкаю на него снова, но затем его смех толстой лентой оплетает мои ребра, поднимается к горлу и вырывается изо рта с такой скоростью, что брызги супа вылетают из носа, покрывая разделочный стол.

Ноздри горят, как будто я только что выдохнула пламя, но смех не прекращается, все мое тело сотрясается от его силы.

Я никогда раньше так не смеялась. Так по-настоящему. Я не знала, что это может быть так… хорошо.

Почему это так хорошо?

По щекам текут слезы, суп капает с носа и подбородка, мои внутренности болят, а звук продолжает литься…

И льется…

Я не сразу понимаю, что мужчина рядом со мной замолчал.

Мой смех стихает, мышцы лица расслабляются. Я открываю глаза и смотрю на Каана.

Сердце замирает.

Он смотрит на меня так пристально, что это грозит сорвать одну из многих мозолей, покрывающих мое сердце. Взгляд, от которого у меня сжимается грудь. Моя душа.

Такой взгляд, который одним стремительным ударом ломает позвоночник, рвет сердечные струны и ослабляет колени.

Воздух между нами пустеет, жаждет чего-то, чем я не могу его заполнить, и я понимаю, что, возможно, ошибалась на его счет. Что я нужна ему не из-за моей связи с Клод или Булдером и не из-за навыков убийцы. Ему нужно нечто гораздо, гораздо худшее… Я.

Только я.

― Не делай этого, ― выдавливаю я из себя.

― Чего?

― Не притворяйся, что нам уютно. Это не так. Я не знаю тебя, ты не знаешь меня. Я обдумываю как убью тебя, пока мы разговариваем.

В его челюсти пульсирует мышца, в глазах мелькает что-то такое, от чего меня пробирает до костей.

― Конечно.

Я прочищаю горло, отворачиваюсь от его пристального взгляда и утыкаюсь взглядом в свой суп. Еще один момент душераздирающей тишины, прежде чем он берет со скамьи тряпку и вытирает мне лицо.

Я не останавливаю его.

Я не мешаю ему взять мою ложку и покормить меня, как маленькую. Я не останавливаю его, когда он накладывает мне еще одну порцию, а затем предлагает мне кружку воды.

Я не мешаю ему вытирать суп с моей туники, когда мы