Невинная помощница для альфы - Алиса Линд

Переломы за пару дней могут срастись, а могут за неделю. Последствия сотрясения могут сохраняться от пяти-шести часов до пары суток. Через два дня я точно скажу, можно ли отпустить нашего черного волчонка.

На последних словах он ласково улыбается. Я кожей ощущаю душевное тепло, которое от него исходит. Неужели клан Белых волков таки принял меня? На глаза наворачиваются слезы радости и облегчения. А потом я вспоминаю о Лючии. Тварь, которая пыталась меня убить! Сама ощущаю в воздухе концентрированный запах гнева. Черт. Не сдержалась.

— Расскажешь, как случилось так, что ты вылетела из машины? — вкрадчиво спрашивает Селен.

— Да, Шона, — требовательным голосом добавляет Трэй. — Почему не пристегнулась?

Не хочу закладывать Лючию. Как бы там ни было, я никогда не славилась ябедничеством. Выводы сделаны, а большего мне и не надо.

— Голова ноет, — хнычу.

Мне даже не приходится изображать страдальческое выражение на лице, боль и правда сводит с ума.

— А… да, точно… Сейчас, — спохватывается Селен и выходит из палаты.

Трэй возвращает кресло на место и усаживается рядом с каталкой.

— Ты ведь понимаешь, что это временная отсрочка? — в голосе почему-то слышу металл. А в мыслях Лючия в слезах. — Тебе все равно придется объяснить, какого черта произошло.

— Ты ведь и так все знаешь, — скрежещу, превозмогая резь в мозгу, медленно закрываю и открываю глаза. — Зачем заставляешь меня это говорить?

Лицо Трэя обретает озадаченное выражение. Он несколько мгновений молчит, раздумывая, потом берет меня за ладонь, мягко сжимает пальцы.

— Тогда скажи, почему ослушалась? — слышу тепло и волнение в голосе. — Как тебе вообще в голову пришло сесть к Лючии в машину?!

Глубоко вдыхаю. Мне придется однажды объясниться, так почему не сейчас?

— Ты не будешь ограничивать мою свободу, Трэй, — ответно стискиваю его пальцы. — Я хотела видеть тебя, я хотела дождаться, когда ты очнешься, хотела быть первой, кого ты увидишь, а ты отослал меня, спрятал в поместье, как вещь, убрал в шкаф. Я не вещь! Не поступай так со мной!

На последних словах повышаю голос. Все мысли вдруг выстроились в четкую форму и вылились длинной тирадой, к которой я даже не готовилась. Но я сказала правду. Именно то, что он распоряжается моей свободой, точно я шариковая ручка, огорчило меня больше всего.

— Я не Лючия, Трэй. Не хочу и не буду сидеть в четырех стенах, как домашний питомец! — добавляю гневно и отпускаю его руку. Его ход.

Шона

Отворачиваюсь и слышу звук открывающейся двери. Видимо, Селен пришел с болеутоляющим.

Трэй молча уступает ему место. Смотрю на врача. Взгляд выцепляет тонкий шприц, наполовину заполненный прозрачной жидкостью, который Селен держит двумя пальцами, остальные три прижимают ватный тампон к ладони.

— Мне нужно сделать укол в мышечную ткань. Поскольку переворачивать тебя не стоит, инъекция будет в бедро, — говорит он, откидывая на живот простынку, которой укрыто мое тело, и освобождая ноги. — Вдохни, болезненный укол.

От Трэя пахнет сожалением, Селен же совершенно бесстрастен. Впрочем, так и должен, наверное, себя вести врач. Он обеззараживает кожу и, прицелившись, вгоняет иглу шприца наполовину мне в бедро.

— Что это? — спрашиваю слегка дрожащим голосом, когда он начинает вдавливать поршень. Действительно очень неприятно.

— Коктейль моего собственного сочинительства, — с довольным видом говорит Селен. — Немного того, немного сего… Боль отступит в течение получаса, и ты уснешь.

Киваю. Что же, надеюсь, когда проснусь, буду уже совсем огурцом.

— Я знаю, что ты не Лючия, — цедит Трэй, когда дверь палаты за Селеном закрывается. — И отношусь я к тебе не как к ней. Ты нужна мне, Шона. Но для этого ты должна быть жива, понимаешь?

Киваю. Это бесспорно.

— И поэтому, Шона, я хочу, чтобы ты подчинялась моим приказам, — в голосе Трэя снова звучит металлическое рычание. — У меня были причины запереть тебя в поместье. Покинув его, ты подвергла себя опасности.

Глаза начинают слипаться. Голова еще болит, но наваливается жуткая слабость. Похоже, суперкоктейль Селена начал действовать раньше.

— Мне нужна верная волчица рядом. Тебе придется научиться слушаться, если хочешь стать моей парой, — заканчивает речь Трэй.

Уплывающее сознание вскидывается от этих слов так, будто меня током шарахнуло.

Не верю ушам. Как так может быть? Возможно, у меня галлюцинации? Я и пара Трэю? Черная волчица белому волку? Это невозможно. Он никогда не сможет такое провернуть!

— Ч-что? — поднимаюсь на левый локоть, ощущая головокружение. — Па-арой?

Не могу долго удерживаться в приподнятом состоянии и бухаюсь обратно на каталку.

— Ты не ослышалась, малышка, — рокотливо мурлычет Трэй и улыбается.

Пиканье аппарата снова учащается. Не знаю, что ответить. Дар речи пропал. Сколько раз я об этом мечтала, столько же отказывала себе даже в этой возможности. Не стоит мечтать о том, что никогда не сбудется. А тут… В глазах вдруг на мгновение темнеет. Сердце стучит в ушах. Я, кажется, должна быть счастлива, но такой сильный прилив радости меня вот-вот прикончит.

В палату влетает Селен. Вглядывается в монитор, что-то беззвучно шепчет, затем поворачивается к альфе:

— Все, выходи, Трэй, Шоне нужен покой! — слышу его рассерженный голос, как сквозь вату. — Закончишь допрос потом.

Печально. Селен решил, что Трэй на меня давит. Палата пошатывается и множится, альфа и врач с несколькими своими клонами выходят в коридор. Погружаюсь в сон с мыслью, что никто из белых не может допустить и мысли, что Трэй сделает меня своей парой.

* * *

Я прихожу в себя, наверное, на следующий день. Трэй, к моему удивлению, дремлет в кресле в углу. Бедняга! Зачем было сидеть тут? Мог бы поспать в нормальной кровати.

За окном светло. К своей радости, оторвав голову от подушки, не чувствую боли, и палата стоит на месте, ничего не кружится. Правая рука все еще в гипсе, но тоже не ноет. А еще… вдруг ловлю себя на мысли, что мне нравится тишина. Ничего не пикает!

Сажусь на каталке, свешиваю ноги, спрыгиваю. Я определенно отменно себя чувствую, только немного странно ощущать на руке гипс. Подхожу к Трэю и, наклонившись, ласково целую его в лоб.

Он открывает глаза и, обхватив меня за талию, усаживает к себе на колени.

— Вижу, тебе лучше, — он зарывается носом в мои волосы и втягивает воздух.

По коже разбегаются мурашки, до чего же он сексуально это делает. Бедром вдруг ощущаю отвердевший бугор между его ног, и внутри становится горячо. Не могу удержаться, приникаю к нему всем телом и касаюсь своими губами его.

Трэй отвечает страстным поцелуем, сильнее стискивая мою талию. Я ощущаю язык между зубами, аккуратно посасываю. Между ног становится горячо.