Найди сердце королевы - Фэя Моран

– Эта дрянь стащила мой телефон, и…

– Не хочу ничего слышать. Такой кабан, как ты, не может усмирить девочку, уму непостижимо! Думаю, пора подключить к этому кого-то более подходящего.

Всё это он говорит прямо перед полицейским, ничуть не смущаясь его присутствием. Будто бы этим хочет показать мне, что деваться некуда. Что нет больше никакой надежды на спасение. Он словно давит на меня психологически, манипулирует, вертит как куклу в руках.

А коп, лишь мимолётно глянув на меня, безразлично отворачивается и идёт обратно к машине, напевая какую-то песенку.

Глава 20

Часы проходят мучительно долго.

Я перестала следить за сменой ночи и дня, поэтому, если бы меня спросили, сколько времени мне пришлось провести здесь, я бы просто не смогла дать ответ. Может, часы, может, недели, может, месяцы и годы…

После того как Джаспер схватил меня и приказал вернуть обратно в мою «камеру», я услышала, как треснуло от ужаса сердце. И на этот раз вытошнить таблетки мне не позволили. Я потеряла сознание и проспала больше нескольких часов. А может, прошли целые сутки.

Этого я не помню.

Они хотят, чтобы мой организм перестал сопротивляться. Желают, чтобы я лежала смирно и подчинялась, не пытаясь сбежать, поэтому не оставляют меня в здравом уме.

Помню, что, вернув себе телефон, Хью нанёс несколько ударов мне в рёбра, выбивая из лёгких воздух. Но бил он не настолько сильно, чтобы что-то сломать, лишь пару раз пнул в живот, наслаждаясь своей властью.

Сидя на том же холодном полу, прикрытая тонким пледом, который мне передал Джаспер с издевательскими словами: «Не дай бог умрёшь раньше времени от какого-нибудь обморожения», я безразлично гляжу в окно, потеряв все надежды на спасение.

Полиция не поможет. Позвать кого-то другого не выйдет.

Я всхлипываю в отчаянии от собственной слабости, не задерживаю в себе слёз, которые текут и текут по щекам, падая на пол, покрывая всё круглыми мокрыми пятнышками. Чёлка прилипла ко лбу от пота, всё тело в ссадинах и ушибах, на рёбрах появилось несколько синяков. В волосах и на лице засохла корочкой кровь.

Я не выглядела так отвратительно ещё никогда. Я жалкая и ужасная.

Ложась на пол и скрючиваясь как эмбрион, я вдруг вспоминаю зелёные глаза. И от этого слёзы льются сильнее. Что ему сказал Уэйн? Ведь навряд ли ему сообщили всю правду. Наверняка Гай думает, что я сбежала. А что ему ещё могли сказать?

«Она сбежала куда-то».

«Она вернулась домой к папочке с мамочкой».

«Теперь нет смысла что-то предпринимать. Она ушла».

А может, он этого хотел? Может, он знает о том, что происходит? Может, его игра со мной всё ещё продолжается?

А следом в голову лезет ещё больше вопросов.

Изменилась бы моя жизнь, если бы я никогда не встретила его с книгой Чака Паланика в университетской библиотеке? Если бы не посчитала его привлекательным и не повелась на красивые речи и безупречное лицо. Если бы оказалась умнее тех дур, пускающих на него слюни.

Если бы отказалась идти с ним на свидание и всячески избегала.

Забавные, однако, шутки у судьбы. Ведь я всю жизнь отворачивалась от любых попыток ко мне подкатить как хороших, так и не очень парней. Игнорировала предложения мамы, когда она рассказывала мне о сыновьях своих подруг.

А незнакомец, возникший вдруг из ниоткуда, парень, в которого я впервые по-настоящему влюбилась, как оказалось, хотел меня убить.

Я вспоминаю родителей. Любящие руки мамы и всегда относившегося ко мне как к самому драгоценному папу.

«Но он ведь оказался не тем, кем ты его всегда считала», – шепчет внутренний голос, пытаясь вытеснить отца из сердца. А я говорю, что не знаю, верю ли до конца в услышанное. Папа не мог… Он неспособен на такое. Что-то здесь не так.

А может, я просто пытаюсь обмануть саму себя.

Почему именно я?

Смахиваю накопившиеся слёзы с глаз, проглатываю ком в горле и борюсь с желанием кричать. Мне хочется кричать, чтобы голос ослаб, чтобы силы окончательно покинули это маленькое тело.

Я ужасно слаба. И не хочу всего этого чувствовать.

Я всё гляжу на серый потолок, с которого уже давно слезла краска. Смотрю на стены, считаю, сколько царапин на них. У меня всё болит: как изнутри, так и снаружи.

Полицейский, оставив меня на растерзание, уехал, лишив шанса на благополучный конец.

Ищет ли Гай меня сейчас?

Целыми часами я лежу на полу в грязи. Мне плохо, голова кружится, меня периодически подташнивает. Организм сопротивляется гнетущей атмосфере. Он ведь не привык к пыткам, не привык к побоям.

А Хью действительно бьёт меня, чтобы оставить на теле как можно больше синяков. Это его задача, его цель. Он не хочет оставлять меня невредимой. Однако он точно учитывает, как бить правильно, чтобы не нанести серьёзного вреда и не лишить меня ненароком жизни раньше времени.

Внутри чувство дикого страха медленно сменяется гневом, а ещё в какой-то степени безразличием. Мне почти всё равно, что будет дальше. Я знаю, что умру в любом случае, поэтому боли почти уже нет. Я просто научилась за часы пыток её притуплять.

Почему он не приходит за мной?

Когда я переворачиваюсь на спину, желая встать, вдруг ощущаю что-то колющее на спине. В моём платье что-то есть. Что-то маленькое и твёрдое. Нахмурившись, я еле-еле привстаю на локтях и сую руку за спину, пытаюсь нащупать, что же это такое. А спустя секунду открепляю с платья и достаю маленький чёрный предмет.

О боже мой.

Это чип для слежения, который оставил на мне Гай. Всё это время он был на мне.

Он едва не выскальзывает из моих трясущихся рук, я так взволнована, я так себя ненавижу за очередную попытку зажечь в сердце надежду, но не могу перестать поддерживать в себе тягу к жизни. Мне кажется, сердце со мной согласно, и оно больше не стучит так сильно, как раньше. Оно успокаивается в груди, пока ладони продолжают потеть.

Глава 21

Я возвращаю чип обратно на внутреннюю сторону платья, закрепляю при помощи липкой части.

От волнения вперемешку с тревогой кружится голова. Таблетки, которыми меня пичкают, явно подавляют сопротивляемость психики, и оттого я вечно чувствую тянущую слабость в конечностях. Ложусь обратно на пол так, будто он стал моей кроватью. В