Любовь моя, Анайя - Ксандер Миллер

— Двое рабочих из городской дорожной бригады в конце концов просунули его через крышу, — продолжал Озьяс. — Подняли такой грохот, что и мертвые бы воскресли. Ножовки, отбойные молотки. Тра-та-та-та-та! Я-то думал, они спасатели, настоящие герои. А на самом деле они просто копали ему могилу.

Анайя представила свой класс перед землетрясением. Студенток, столпившихся у аппарата УЗИ.

— Он погиб в классе Какетт, когда искал меня?

Озьяс взял девушку за запястье и заглянул ей в глаза.

— Подземные толчки не прекращались, — сказал он. — Произошел еще один.

С минуту они молча стояли на склоне холма. Старик держал Анайю за запястье, глаза его затуманили катаракта и слезы, а город под ними был покрыт огромными темными пятнами районов, в которых не было электричества.

— Vwa l[133], — произнесла Анайя. — Я действительно слышала его голос. Все это время мне казалось, что у меня была галлюцинация, вызванная потерей крови и шоком.

— Хочешь сказать, что Зо нашел тебя?

— Он говорил со мной.

В душном воздухе реял дым от горящего мусора.

— И что же он сказал?

— Велел мне закрыть глаза и думать о королевских спинорогах и теплой воде на пляже Таино, где он учил меня плавать. Ты знал об этом, Озьяс? Он научил меня плавать.

Озьяс увел Анайю из сада и усадил на пластиковый стул.

— Есть у меня одна вещь, которую тебе, возможно, захочется увидеть.

— Какая вещь?

— Kod la.

— Веревка?

— Та, которую привязали к его лодыжке, когда он пошел за тобой. Ребята думали, что с ее помощью он сумеет выбраться назад. Зути сумели удержать его во время толчка. Они вытягивали веревку фут за футом, но, когда выбрали всю, на конце оказался не Зо.

— А что?

Озьяс покачал головой.

— Обломок бетонной плиты. Он привязал вместо себя кусок бетона.

* * *

Этот кусок светлого бетона мучил Озьяса больше всего. Он являлся ему во снах, но даже и во снах возникал в самых диковинных местах. Старик привел Анайе пример. Однажды ему приснилось, что он работает в своем огороде туманной ночью и запинается об этот самый кусок на грядке с мексиканскими огурцами.

— С мексиканскими огурцами, — повторил Озьяс. — Мальчик любил мексиканские огурцы — и в супе, и не в супе.

— Думаешь, под видом бетона тебе приснился Зо?

— А кто же еще? Упертый. Потерявшийся. Суди сама.

— Они еще у тебя?

— И бетон, и веревка.

Озьяс вернулся с дамской сумкой, которая когда-то принадлежала его жене и в которой он хранил все дорогие сердцу вещицы. Он вытащил оттуда веревку, которая была привязана к ноге Зо, — желтый нейлоновый трос, испачканный землей и протертый в месте, где его проверяли.

Анайя пропустила его сквозь пальцы.

— Похожа на трос, которым вы привязываете груз к бруэту, — сказала она.

— Веревка — это не главное, — ответил Озьяс. — Ты должна понимать, что главное — тот узел, которым Зо закрепил обломок плиты. Не обычный грузчицкий, а очень специфический морской. Называется двойной беседочный.

На Анайю это, по-видимому, не произвело впечатления.

— Он напоминает выбленочный, — объяснял старик. — Сложный узел, которому я научился у моряков бразильского торгового флота. А потом научил Зо.

— И при чем тут это?

— Его не спутаешь с выбленочным узлом, — сказал Озьяс. — Для него нужны время, определенный умысел и холодная голова. Я думаю, Зо пытался нам что-то сказать.

Старик снова полез в сумочку. Он отыскал в ее недрах кусок бетона, завернутый в вощеную бумагу, словно кусок мяса. Достал его, развернул, подержал на ладони.

— Возьми, — проговорил он.

Анайя взяла кусок.

— Закрой глаза.

Она повиновалась.

— Сосредоточься.

Девушка вспомнила классную комнату, запах лабораторных химикатов. Вспомнила, как в темноте дотянулась до руки Зо.

— Что он тебе говорит?

Анайя открыла глаза.

— Что это я должна была умереть в том классе, — ответила она. Кусок бетона оказался довольно увесистым и раскололся, когда девушка уронила его. — Неудивительно, что школа рухнула, — заметила она.

Озьяс опустился на траву и сгреб осколки.

— Не уходи, — сказал он. — Есть еще одна вещь, которую ты непременно должна увидеть.

— Хватит! — отрезала Анайя. — Я устала от призраков и реликвий. Я хочу провести целый день, не думая о том, что мельком заметила Зо в каком-нибудь лагере или на перекрестке. Хочу проспать всю ночь, не видя его во сне.

Озьяс снова порылся в сумочке и нашел то, что искал, — одинарный листок, вырванный из записной книжки.

— Накладная, — сказал он. — От транспортной компании «Озьяс и сын».

Старик относился к этому листку так же почтительно и суеверно, как к веревке и куску бетона, и Анайя неохотно взяла его.

— Последняя накладная Зо, — сказал он. — Это пассажиры его последнего пробега.

5

Зо очнулся в кузове муниципального мусоровоза с ощущением, что минули годы. Луна была не в той четверти, а в мозгу звучала молитва мисс Какетт: «Это я вытащила тебя из утробы матери и вернуть обратно уже не могу». У него не просто кружилась голова, Зо вообще не понимал, на каком свете он находится. Он вспомнил про веревку, которая должна была соединять его с миром живых, и тут же почувствовал ее на лодыжке, но теперь ничто не связывало его с былым.

Тело Зо извлекли израильские спасатели при помощи гидравлического молота и огромного домкрата. Его положили за больницей вместе с остальными трупами и ночью погрузили в camion. Вереница грузовиков тянулась по черному шоссе под луной, направляясь на север от города, к пустынной равнине Канаана. Поворот был обозначен красным сигнальным огнем, горящим на побережье. На этом пустынном перекрестке курил сигарету одинокий человек с лопатой на плече, словно дорожный указатель вудуистского будущего.

Это был участок для захоронений в Титаньене. Известняковую равнину прорезали длинные траншеи, и под звездами работал на холостом ходу экскаватор. В свете фар поднимались облака меловой пыли. Когда водитель грузовика подъехал к краю ямы и привел в действие подъемный механизм, Зо выпал наружу вместе с остальными трупами.

На краю ямы работали двое могильщиков, забрасывая тела землей, но, когда Зо воскрес, один из них дал стрекача. Сигарета, которую он курил, выпала у него изо рта.

— Мы что, умерли? — спросил Зо.

Рабочий закинул лопату на плечо и не останавливался, пока не добежал до дороги. Однако другой могильщик продолжил курить.

— Ты — умер, — ответил он. Мужчина вытащил Зо за запястья и предложил ему сигарету. Они курили, свесив ноги в могилу, и под луной, взиравшей на покрытый пеплом остров, вихрилась пыль.

— Мы на том свете? — спросил Зо.