Будет жестко - Анна Шварц

избавиться, но в некоторые моменты все же хочется покрепче вцепиться в него и никому не отдавать. И дело даже не его обеспеченности и образовании. Нет, в них, конечно, тоже, чего душой кривить… но я просто к нему начинаю привыкать.

Почему-то неохота даже представлять на его месте кого-то другого. Кого-то, кто будет улыбаться постоянно, шутить, обниматься за просмотром телека, жрать попкорн на диване, радостно есть мою еду и говорить, что я классная хозяйка, говорить комплименты и приятные слова. А кто же тогда будет постоянно огрызаться, выпускать колючки, выпендриваться, чесать свое эго и прощупывать мои границы?

29.1

Боже, после сна такие странные мысли в голову лезут.

— Пойду воды попью. — говорю я, выпрямляясь. Затем еще раз бросаю взгляд на монитор, когда чудовище, закончив с этим листом, перематывает обратно на предыдущие. Господи, вот он настрочил-то, пока я спала без задних ног.

Я надеюсь, он хоть немного подстраивается под стиль курсовых обычного студента, вроде меня? Вот будет неудобно, если он понапишет там что-нибудь крутое, а я не смогу это потом объяснить преподу. Этот вопрос внезапно начинает беспокоить меня, и я снова открываю рот:

— Надеюсь, ты помнишь, что я не на магистратуре учусь.

Чудовище впервые косится в мою сторону. В его взгляде, кстати, ни капли сна. Мне прямо очень интересно, как он умудряется высыпаться со своим образом жизни. Я вот из-за него хронически сонная.

— Что?

— Я к тому, что не стоит писать курсовую слишком сложно.

— Ты сейчас сама сядешь ее писать, если тебе что-то не нравится.

— Блин, я просто напоминаю. — бормочу я, и со вздохом сваливаю на кухню, пока этот чертов дикобраз меня не покусал. Пофигу уже, пусть дописывает, как хочет. Если уж что, скажу преподу, что на меня снизошло внезапное озарение.

На кухню я захожу в звенящей тишине. Это на самом деле так непривычно, потому что дома я засыпала и просыпалась под разные звуки у соседей, доносящихся до меня через тонкие стены — под телевизор, чью-то громкую ругань и звон посуды, дикие крики детей около полуночи, которых, похоже, пытались уложить спать.

А тут хорошая звукоизоляция. Я опускаю взгляд вниз. Даже не слышно, чем эта чертова семейка занимается. Я все еще злюсь что на тетю Лару, что на ее мужа, который даже не удосужился выучить немножко русский язык за столько лет брака с этой женщиной. Интересно, у них совсем нет совести и они съели мои продукты в холодильнике? Мне даже никто, черт побери, не позвонил и не спросил — «Катя, может, заберешь свои вещички с колбасой?». Несмотря на то, что я пыталась позвонить тому же Саше.

Как я вообще умудрилась влюбиться в детстве в такого человека? Такой же бессовестный, как и его мать. Я так рада, что он игнорировал мои подкаты и чертова Лариса не станет моей свекровью. Теперь я понимаю, к чему мне кто-то из подруг однажды сказал, что замуж выходишь не только за парня, но и за всю его семью.

Я даже за чудовище с большей охотой выйду. По крайней мере, чуть что — и я смогу убежать от него к его родителям жаловаться. Хотя, его сестра тот еще фрукт…

Не выдержав, я подхожу к окну и пытаюсь заглянуть вниз. Это не получается, поэтому я открываю створку, глотнув свежий ночной воздух и высовываюсь наружу. Окно внизу горит светом. Значит, они на кухне и все еще никому не пришло в голову позвонить Кате, увидев кучу еды в холодильнике, и поинтересоваться — можно ли ее вообще трогать.

Черт, как же я злюсь.

Закрыв окно, я опускаюсь вниз и прислоняюсь ухом к полу. Блин, все равно нихрена не слышно! Как же я хотела бы сейчас, чтобы этот дом был обычной панелькой. Там я могла узнать все об увлекательной жизни соседей.

— Цветкова, ты там воду ищешь? — отвлекает меня от увлекательного занятия голос чудовища и я вздрагиваю, резко сев. Оно заходит на кухню совершенно тихо. Боже, как стыдно-то.

___________

Прода небольшая, но со следующей исправлюсь, девочки)

29.2

— Что ты тут делаешь? — вылетает у меня вопрос. Не буду отвечать на его, дурацкий. Почему он не пишет мою курсовую? Выглядел таким увлеченным, я и не думала, что он решит потопать за мной.

Он едва склоняет голову набок, глядя на меня.

— Пришел на тебя посмотреть. Соскучился. — он сводит бровки так, что любой другой человек бы поверил в это милое лицо, но у меня оно вызывает лишь желание закатить глаза, потому что я хорошо знаю сущность этого человека. За пять минут соскучился. Притворщик. — Цветкова, доделал я твою курсовую. Твоя очередь расплачиваться.

Чего? Когда это он успел? Пять минут назад она еще не была доделана.

В той паузе, которая возникает между его монологом и моим еще не готовым ответом, я слышу, как что-то настойчиво вибрирует. Опустив взгляд, я замечаю в красивой руке этого чудовища мой телефон. Какого черта он делает у него?

— Это что, мой телефон?

Виброзвонок прерывается на несколько секунд, чтобы включиться снова. Из-за этого чудовище цыкает, раздраженно отведя взгляд в сторону, а затем принимает вызов на МОЕМ телефоне и подносит его к уху.

— Какого хера ты названиваешь? — произносит он в динамик, пока я в шоке открываю рот. Мой телефон! В ответ ему шуршит приглушенно мужской голос, и на лицо чудовища наплывает еще более мрачное выражение. — Завались и забудь этот номер. Или я спущусь к тебе и разговор будет другим.

Затем он сбрасывает вызов, опустив руку с телефоном, а я отмираю.

— Какого черта? Кто это звонил и какого фига ты отвечаешь за меня?

— «Саша Америка» — цитирует этот раздраженный монстр, посмотрев на экран. Затем поднимает на меня взгляд. — Интересно, почему Цветковой, у которой есть парень, названивает ее прошлая любовь в два часа ночи? Это как-то можно обьяснить?

Боже. Я закатываю изо всех сил глаза.

— Потому что я звонила ему днем насчет своих вещей, которые мне надо забрать. Видимо, он только сейчас решил перезвонить.

— У тебя были какие-то проблемы с тем, чтобы просто спуститься на этаж ниже и собрать вещи без его помощи?

— Да, были проблемы. — издаю я шипение. — Американский муж теть Лары не пустил меня в квартиру. Поэтому я не забрала свои вещи. Уйми свою идиотскую ревность.

— С чего это он тебя не пустил, интересно знать?

— Потому что он не