Позор рода Фавьен. Хозяйка Пурпурной крепости - Лина Калина

Он кланяется. Не низко — чуть меньше, чем велит этикет. Но достаточно, чтобы заметили все. Достаточно, чтобы дать понять: равенства между нами Совет не признаёт.

Я позволяю паузе затянуться.

Ветер рвёт полы плаща, сферы дрожат. Сто капюшонов — сто взглядов из тьмы. И все направлены только на нас двоих.

— Ваш поклон короток, лиорд, — наконец говорю я. — Но понимаю: наследнице рода, что истреблял драконов, кланяться непросто.

Капюшоны шевелятся: кто-то дёргается, кто-то вскидывает голову. Приглушённый, но отчётливый шёпот пробегает по рядам — и я понимаю: удар бьёт точно в цель. Губы Главы Совета дрожат, складываясь в подобие улыбки.

— У вас острый язык, лиора, — произносит он так тихо, что слышу только я. — Жаль, что огня Талей в вас нет, и слова ваши пусты. Они не несут магии, как у ваших предшественников.

Я улыбаюсь. Пусть думает, что прав.

Глава Совета поднимает голос так, чтобы слышали даже последние ряды:

— Вам, конечно, известно о законе Императора: ради сохранения чистоты крови высших родов их наследников запрещено подвергать смертельному риску. Теперь чистокровные драконы не умирают в инициации, даже если не раскроют крылья. Таков приказ, лиора.

Я не знала об этом. Возможно, закон вступил в силу, пока я была в изгнании. Император всё чаще склонял политику в пользу чистокровных: двоежёнство, теперь это.

Глава Совета ждёт моего ответа, но, видя, что я не реагирую, продолжает:

— Вы чистокровка, лиора. Дочь Фавьен по рождению.

Я всё ещё не понимаю, к чему он клонит.

— И по рождению вы попадаете под действие закона. Но…

— Но? — я вскидываю подбородок.

— Но вы сами решили примкнуть к роду, что веками убивал драконов. Совет постановил: истинная преданность требует доказательств. Поэтому для вас сделано исключение. Испытание вы пройдёте на общих основаниях. Без льгот. И если будет воля богов — заплатите жизнью.

— Вот как? Это очень изящный обход закона, — заключаю я.

Толпа вздрагивает, словно единый организм. Сто капюшонов шевелятся разом, в полутьме вспыхивают глаза, и над площадкой прокатывается гул: смесь удивления, страха и предвкушения.

Глава Совета и бровью не ведёт на мою колкость.

— Прошу, лиора. — Его рука указывает на распахнутую дверь башни.

Что же, ясно: меня отсюда живой не выпустят.

Пока я медлю, Глава Совета принимает из чьих-то рук изящный посеребрённый кубок.

— Лиора Риаль заболела и не сможет подать традиционный напиток, — ровно произносит он. — Я сделаю это сам.

Ну конечно. Я уже перестала удивляться всему этому фарсу. Делаю шаг к темноте башни. Из толпы тут же отделяется фигура в капюшоне и бесшумно двигается следом.

— Позвольте? — настораживается Глава Совета, глядя на того самого Капюшона, как я его про себя окрестила.

— Приказ императора, — отрезает тот, не поднимая головы.

Странно, но в груди вдруг становится спокойнее. Если это приказ Рика — значит, меня не оставили одну. Глава Совета едва заметно морщится, но спорить не решается.

Я ускоряю шаг, надеясь, что звон каблуков заглушит собственные мысли. Винтовая лестница уходит вверх, в темноту, и каждое звено цепочки — я, Глава Совета, Капюшон — тянется следом, будто мы уже связаны невидимой нитью.

Значит, Капюшон — друг. Тот, кто присматривает за мной.

Ни Рик, ни его брат не могут присутствовать на инициации: они — действующая власть и никаких поблажек не сделают, особенно когда императора так и норовят заменить мужем Севелии.

К тому же императорская аура слишком сильна: она может вмешаться в ритуал и покалечить крылья. А брат императора и вовсе связан клятвой перед древним драконьим камнем Истоком.

Выходит, надеяться могу только на себя. Ну и на Капюшона… если он в последний момент не решит свернуть мне шею.

Глава Совета кашляет, привлекая моё внимание:

— Ваши шаги звучат слишком поспешно, лиора Таль. Не волнуйтесь. Доктор уже на месте.

— Чтобы констатировать мою смерть? — спрашиваю холодно.

— Ну что же вы, лиора Таль, — говорит он с усмешкой. — К чему такая острота? Речь ведь о простой формальности.

Я фыркаю. Кажется, Глава Совета готов придушить меня прямо на лестнице — жаль, рядом Капюшон. Хотя неудивительно. Я всегда говорю больше, чем следовало бы.

Ускоряю шаг: вот и последняя ступенька. Оказываюсь в просторной комнате, стены которой испещрены старыми символами. Они тускло мерцают под магическими сферами. Камень под ногами холодит до костей, и каждый шаг отдаётся низким, дрожащим эхом. Впереди — балкон с ажурным резным бортиком. А за ним — бездна, ожидающая моего прыжка.

Шагаю к самой кромке. Звёзды подступают ближе, ветер режет острее. Я замираю у бортика и оборачиваюсь. Глава Совета уже здесь, останавливается напротив, а Капюшон маячит за его спиной.

— Давайте зелье. Дальше мы сами, — недовольно кривя губы, Глава Совета разворачивается к собеседнику.

Я слежу за ними, взгляд мечется от одного к другому.

Капюшон раздвигает полы плаща, снимает с пояса кубок и отдаёт его.

— Император приказал мне удостовериться, что в наш кубок попадёт именно то зелье, которое я принёс, — произносит он, доставая из кармана пузырёк с жидкостью. — А после прыжка лиоры Таль — Совет обязан будет сразу подписать документы о подтверждении инициации.

Глава Совета вертит в руках два одинаковых кубка, потом один резко бросает на пол. Тот звенит и катится по каменному полу.

— Хорошо, — произносит он, выставляя второй кубок. — Лейте, лиорд… как там вас?

— Я предпочитаю сохранить своё имя в тайне, — отвечает Капюшон. Пробка с глухим «чпок» вылетает из горлышка, и тягучая жидкость тонкой струйкой стекает в кубок.

— Прекрасно, прекрасно. Ну что же, лиора Таль, это… — Глава Совета поднимает кубок.— Дань традициям. Напиток силы. Его пьют перед прыжком, чтобы отсечь сомнения.

Он делает шаг ко мне, останавливается и продолжает:

— Чтобы тело помнило: оно принадлежит не себе, а роду. Напиток не дарит силу — он лишь показывает, есть ли она в вас.

Глава Совета явно тянет время. Отвлекает, разогревает толпу. Мне же это мешает сосредоточиться на прыжке.

Он мнётся, будто ищет слова, делает шаг… и вдруг, словно ноги запутались в невидимой петле, валится вперёд. Кубок вылетает из его рук, и густая жидкость разлетается серебряными каплями: часть расплёскивается по каменному полу, часть летит прямо на подол моего платья.

Инстинктивно успеваю отдёрнуть край, но немного