Академия Бикон. Том 1: Дисциплина и Портянки - Yirtimd2

Феннек кивнул. Корсак опустил голову. Харон ничего не сказал — но сел.

Сиерра стояла дольше всех.

Потом — подошла. Встала перед ним.

Смотрела в глаза. Долго.

И прошептала:

— Если ты врёшь… я всё равно пойду.

Но… если правда — то веди. Ещё раз.

Гира кивнул.

И только тогда — они все опустили головы.

Не как побеждённые.

Как те, кто выбрал не убивать, хотя мог.

Центральная площадь освобождённого Мистраля.

На месте, где когда-то стояла статуя генерала Атласа — теперь платформа, собранная из обломков.

Флаг Менажери — на вершине.

Толпа — без счёта.

Фавны. Люди. Рабочие. Солдаты. Дети. Женщины.

Все ждут.

Шум множества голосов стихает, когда появляется он.

Гира Белладонна выходит на трибуну.

Лицо — спокойное.

Но за этим спокойствием — ночь решений, шрамы, и выбор, который сотрёт часть его сердца навсегда.

За ним стоят:

— Кали, с тёплыми глазами и рукой на его плече.

— Сиерра, в броне, но без оружия.

— Братья Альбины, строго и гордо.

— Харон Сильвус, молча, как камень.

— Ветераны, командиры, уцелевшие знаменосцы.

Он подаёт вперёд голос — чистый, сильный.

— Народ Менажери.

Народ Мистраля.

Братья и сёстры.

Мы победили.

Вы — свободны!

Атлас пал.

Их флот — в огне.

Их знамёна — сорваны.

Их чиновники бегут.

Их меч — сломан.

Они больше не диктуют, как нам жить.

Они больше не решают, кто достоин.

Мы вернули себе улицы.

Мы вернули себе голоса.

Мы вернули себе себя.

Толпа взрывается ликующим криком.

Но он поднимает руку — призывая к тишине.

Тишина приходит.

И вот теперь — его глаза становятся серьёзными.

— Но я пришёл сказать вам ещё кое-что.

Мы не пойдём дальше.

Мы не будем стирать остатки.

Не будем жечь последние деревни.

Мы могли бы.

Но не будем.

Потому что если мы станем такими же, как они…

…тогда за что мы сражались?

Толпа молчит. Кто-то шепчет «он отказывается?..»

Гира продолжает, уже тише:

— Теперь начинается самое трудное.

Жить.

Строить.

Не бояться.

Не мстить.

А вспоминать.

Не для мести — а для истины.

Я не буду больше вести вас в бой.

Я буду вести вас — домой.

В толпе — слёзы. Кто-то шепчет «домой…»

Старики обнимают внуков.

Молодёжь — поднимает кулаки.

Но не в ярости.

В клятве.

Сиерра делает шаг вперёд, встаёт рядом.

— Мы стояли за ним в бою. Теперь — стоим за ним в мире.

Харон кивает, сжимая ремень через грудь.

— Пусть теперь нас знают не как зверей… а как строителей будущего.

Братья Альбины сдержанно кланяются.

— Да начнётся эпоха, в которой слово «фавн» больше не будет произноситься шёпотом.

Гира смотрит на Кали. Она улыбается, держась за живот. Он кладёт руку поверх.

— Нам есть, не ради кого мстить. Нам есть, ради кого — жить.

Толпа ревёт. Но теперь — не как в бою.

А как в начале чего-то нового.

Менажери. Скалы над заливом. Раннее утро.

Тихий ветер шевелит траву.

Волны грохочут внизу, отражая розоватое небо.

Гира Белладонна и Кали стоят рядом, укутанные в лёгкие плащи.

Она держит руку на округлившемся животе.

Он — на её плечах.

Внизу, в порту, корабли выстраиваются вдоль причалов.

Чистые, белые, с маркировкой «гуманитарной помощи».

На бортах — ящики с оборудованием, модули для жилья, солнечные батареи, генераторы, медики, инженеры, строители.

Никто не носит оружия.

Ни одной военной эмблемы.

Только нейтральный серо-белый знак — круг, обвитый лавровыми листьями.

Корабли разгружаются под присмотром командиров Менажери.

Фавны и люди работают вместе.

Дети бегут по причалам.

Старики машут руками.

Кто-то играет на флейте.

Никто не прячет лица.

Впервые за долгое время — все смотрят в будущее.

Гира молчит.

Долго. Потом говорит:

— Когда я был мальчишкой, я думал, что свобода — это когда тебе не приказывают.

Кали улыбается:

— А сейчас?

Он качает головой, глядя вдаль:

— Сейчас я думаю, что свобода — это когда ты знаешь, что твой ребёнок не будет бояться, выйдя на улицу.

Когда можно посадить дерево — и не думать, что его сожгут.

Когда ты нужен — не потому что умеешь драться, а потому что умеешь жить.

Она сжимает его руку.

— Ты дал им это, Гира. Они будут помнить.

Он вздыхает, опуская взгляд:

— Они будут помнить и то, что я мог пойти дальше.

Что я мог стереть врагов — но не стал.

Будут сомневаться. Спорить.

Некоторые… будут ненавидеть.

Кали прижимается ближе.

— А ребёнок — будет гордиться. И это важнее.

На берегу начинает звучать песня.

Кто-то поёт. Мелодия старая, но теперь она звучит не как плач, а как гимн нового утра.

Гира смотрит вниз.

Видит, как инженеры передают планшеты молодым фавнам, учат.

Видит, как женщины разбирают ящики с семенами, смеются.

Как ветераны теперь носят на груди не автоматы, а ремни с инструментами.

— Скажи мне, Кали… это правда победа?

Она смотрит на него. Глаза спокойные. Уверенные.

— Это — жизнь. А значит, победа.

Он молчит. Только сжимает её руку.

И смотрит вперёд. На новую эпоху…

18 ЛЕТ СПУСТЯ

Токкайдо. Столица Менажери.

Город — сияет неоном и голограммами.

Везде — яркая молодежь, люди и фавны ходят вместе, с улыбками, с новой модой, на улицах — фоновые шумы, смех, вечеринки.

Неоновые вывески, рекламные экраны, голограммы перекрывают небоскрёбы.

Гира Белладонна стоит у огромного окна с высоты своего офисного здания, глядя на весь этот мир, который он построил.

Он в чёрном деловом костюме, строгий, с лёгким следом усталости на лице.

Он смотрит в окно, но его мысли далеки от реальности.

Токкайдо — столица Менажери.

Город, который за эти годы стал ярким центром технологий и торговли.

Здесь молодёжь носит яркую одежду, весело проводит время.

Аниме, голограммы и рекламные кампании буквально покрывают улицы.

На огромном биллборде мелькает реклама с популярным аниме, в которой персонажи на фоне фантастических пейзажей используют свои способности, стремясь к идеальному будущему.

Он думает, смотря на город.

« Он не обманул. Он сдержал обещание. Он действительно помог Менажери стать тем, чем оно стало. Мы контролируем большую часть добычи даста в Менажери и Мистрале, Вэйл активно с нами торгует, развиваем технологии, которые когда-то казались невозможными.»

Он поворачивается к фотографии на стене.

Это старая фотография,