Сердце Черного Дракона - Снежана Масалыкина

Мы зарычали оба, но наша попытка убить жреца не увенчалась успехом.

– Убей её сам. С любовью. Проводи в последний путь любимую лунную ведьму. Подари ей поцелуй любви. И она обретёт лунные крылья…

Жрец не договорил. Его вкрадчивый голос прервал дикий рёв.

Глава 33

В раскрытое зево потолка в потоках лунного света ворвался призрачный дракон. По чёрной прозрачной чешуе пробегали синие огоньки, из пасти ящера вместе с рёвом вырывалось призрачное пламя.

– Дрейк, что за детские иллюзии, – ухмыльнулся Куркуш и тут же охнул, когда призрачная массивная тушка прошла сквозь него.

На долю минуты светлый покрылся инеем и заледенел, но Зорий бросил в наставника каким-то заклинанием, и изумлённый донельзя жрец пришёл в себя, тут же растаяв.

Дракон же, которому было мало места даже в призрачном облике, взметнулся вверх, вырвался на свободу, чтобы развернуться и снова пойти на таран.

– Видят боги, я этого не хотел, – с улыбкой произнёс Куркуш.

Сонаю подхватила невидимая волна, вырвав из рук зверя. Тело девушки опустилось на чёрный алтарный камень. Из него тут же взметнулись туманные плети и опутали ноги, талию и руки лунной ведьмы. Но Соня ничего не почувствовала. На её губах блуждала нежная улыбка, а глазницы по-прежнему были залиты серебряным светом.

Монстр заревел, дёрнулся вслед за девушкой, но старший жрец взмахнул рукой и зверь застыл, не в силах пошевелиться. Куркуш плавно скользнул к чудовищу всё с той же приятной обманчивой улыбкой и всадил нож в грудь чудовища. Зверь взревел от боли, махнул рукой, жрец не успел увернуться и отлетел к стене. Зорий бросился к наставнику на помощь.

Призрачный дракон опоздал всего на долю секунды, не успел прорваться в алтарный зал. И со всей силой врезался в невидимую преграду, которую успел поставить дознаватель. Ящер взревел, взметнулся вверх и снова кинулся на помощь. Опустился на прозрачный купол и принялся лапами и огнём его разрывать.

В тот момент, когда Куркуш ударил Дрейка ножом, Соная моргнула, а когда открыла глаза, вместо серебра в её глазницах сияла чёрная бездна.

Раненый Гарден, рыча и мотая головой, растерянно стоял на месте, не понимая, что ему делать: идти к алтарю или сорваться к раненному жрецу, чтобы добить. Монстр ревел, из его глаз текли странные маслянистые слёзы, похожие на густую чёрную кровь.

Дознаватель привёл Куркуша в сознание и помог приподняться. Удар был такой силы, что старому жрецу, несмотря на всю магию и способности к исцелению, понадобилось время, чтобы срастить сломанный позвоночник.

– Ты не сможешь убить меня, Дрейк, – простонал Куркуш, его глаза засветились нечеловеческим светом. – Я сильнее тебя, я властен над твоей волей.

Зверь замер, склонил голову, прислушиваясь к властному голосу, его злобный рык превратился в глухой хрип. В глазах монстра мелькнуло осознание и узнавание. Он с трудом повернул голову, чтобы посмотреть на девушку, неподвижно лежащую на алтаре. Правая лапа царапала грудь, когти цеплялись за рукоятку, пытаясь покрепче ухватиться за неё и вырвать из груди. Но обсидиан, напитанный кровью, плотно сидел в теле зверя, не желая расставаться с добычей.

Внезапно чудовище перестало рычать и дёргаться. Зверь повернул голову и посмотрел на Куркуша глазами того, кто оказался запертым в уродливом теле. Глазами Дрейка.

Боль, ненависть, отчаянье – всё смешалось в этом яростном взгляде. Зорий вздрогнул и инстинктивно прикрыл собой тело Куркуша, всё ещё слабого и почти беспомощного.

– Убей её, Дрейк, – громко и чётко повторил жрец.

Его голос пронёсся по залу шёпотом ветра, прокатился журчанием ручья в лесу, пролетел прикосновением солнечного луча.

– Убей Сонаю, – голос умолял, любовно просил, нежно дурманил. – И ты станешь свободным. Проклятье падёт, ты обретёшь крылья. Твои дети смогут летать! Убей её. Сам. Во имя любви! И ты станешь сильным, никто более не сумеет властвовать над твоим телом и разумом. Убей её! Occide eam! Ego praecipio tibi occidere! – взревел жрец.

Проклятье отразилось от стен, достигло ушей монстра, проникло в разум, раздирая его на куски. Чудовище вздрогнуло и сделало первый шаг к алтарю. В его лапе сверкнуло черное лезвие обсидиана, неведомыми путями оказавшееся у зверя.

– Убей её! Occide eam! Ego praecipio tibi occidere! – светлый жрец взмахнул рукой, и монстр нехотя двинулся в сторону алтаря, на котором лежала Соная.

Со всех сторон послышался шёпот, повторяющий одно и то же: «Убей её! Убей! Убей! Убей!» Дрейк в облике зверя мотал головой, рычал, но ноги послушно вели его к той, которую он полюбил с первого взгляда. Тогда, в галерее портретов, незнакомая девушка запала в душу и сердце. Понадобилось много времени, споров с собой, чтобы понять: никакой брачный контракт, никакое проклятье не заставит Гардена отказаться от той, кого выбрало сердце.

Все планы полетели в бездну, когда он понял, что и Соная любит. Не просто любит, но готова быть рядом с ним вопреки всем ужасам, что рассказывали деревенские. Несмотря на проклятье, в которое он, упрямый дракон, наконец, поверил. Маленькой храброй лунной ведьме оказались не нужны ни его статус, ни его тайны. Её не испугала ни его холодность, ни его ярость. Ни его любовь.

Соная Мун приняла своего дракона со всеми недостатками и душевными поломками. Всем сердцем, всей душой, всеми мыслями.

Перед глазами чудовища вспыхнул серебристый свет. Монстр ненадолго ослеп, а когда зрение вернулось, Дрейк немного пришёл в себя.

– Ш-ш-жамо-ш-чи его! – тявкнул кто-то ему на ухо.

Зверь тряхнул головой, покосился на плечо, но никого не увидел. Голоса в храме по-прежнему вели его к алтарному камню, повелевая убить девушку. Чем ближе он подходил к кругу, которым был очерчен чёрный алтарь, тем больше забывал самого себя. Голоса шептали, умоляя убить ту, которая заколдовала его, пленила, лишила разума и воли.

Отчего-то монстр не мог до конца поверить в то, что твердят ему голоса. Но секундные вспышки памяти, во время которых Дрейк пытался вернуть контроль над своим зверем, не позволяли управлять чудовищем.

Куркуш же не прекращая бормотал какие-то слова на незнакомом языке, время от времени недовольно зыркая то на Гардена, который слишком медленно шёл к алтарю, то на Зория, который продолжал суетиться возле портала.

Лунный свет полностью заливал тело Сонаи, которая неподвижно лежала на алтарном камне. Кровь из ран, которую нанёс старший жрец, медленно вытекала из тела серебряной ниточкой, заполняя желобки. Но этого было мало, чтобы заполнить канавки, что