Огонь и ярость - Лиззи Принс

Его рука обвивается вокруг моей шеи в удушающем захвате. Он отпускает мои волосы, чтобы схватить другое запястье, перекрывая мне доступ воздуха. Я опускаю подбородок и дергаю телом в сторону, оставляя промежность Натаниэля широко открытой для моего кулака. Я вонзаю его в его жалкий член так сильно, что ему придется хирургическим путем извлекать яйца из туловища. Тело Натаниэля наклоняется ко мне, его дыхание со стоном обдает мою щеку влажной струей. Прежде чем он начинает приходить в себя, я поднимаю локоть и улыбаюсь, когда слышу удовлетворительный хруст ломающегося носа. Он отшатывается назад, его руки взлетают, чтобы прикрыть лицо.

— Гребаная шлюха, — рычит Натаниэль.

Все происходит так быстро, что Атлас не успевает вернуться в сад. Я уже перемахиваю через забор, прежде чем Натаниэль приходит в себя. Я не должна оглядываться через плечо, но я ничего не могу с собой поделать. Моя Фурия кричит мне вернуться и покончить с этим. Чтобы гарантировать, что Натаниэль получит правосудие, которого он заслуживает за все свои многочисленные преступления. Я не знаю, что это конкретно, но его сущность пронизана этим.

Натаниэль поднимает голову, уставившись на меня с неприкрытой ненавистью. Что — то еще вспыхивает в его глазах, мерцание, которое улавливает свет. На мгновение кажется, что у него совсем другое лицо. Я так поражена, что врезаюсь в Атласа.

— Рен, нам нужно выбираться отсюда. — Атлас тянет меня к обочине.

Уже поздно, но на улице горят фонари, и мы не совсем спрятаны. Я собираюсь спросить, в какую сторону нам бежать, когда подъезжает черный лимузин. Я закатываю глаза. Правда, наша машина для побега — лимузин?

— Все садитесь. — Атлас практически заталкивает меня в машину.

Остальные забираются внутрь следом за мной. Едва закрывается дверь, как мы мчимся по улице. Я разворачиваюсь на своем сиденье, выглядывая в заднее окно. Натаниэль стоит на тротуаре, вытирая лицо носовым платком и свирепо глядя на нашу удаляющуюся машину.

ГЛАВА 35

АТЛАС

— Черт. — Глаза стилиста Рен широко раскрыты, а рот приоткрыт от шока. Она тяжело дышит, на лбу выступают капельки пота. Она ни на чем не сосредоточена, и паника бурлит в ней. — Мы в такой заднице.

Я не совсем уверен, что она здесь делает. Очевидно, что она сбежала с Рен, поэтому я не собираюсь подвергать это сомнению. Она не ошибается. Когда мы с Нико решили увезти Рен из дома Натаниэля, мы знали, что это будет равносильно объявлению войны. Не будем притворяться, что мы случайно забрели на его территорию и похитили Рен, Ларк и стилиста.

Я ни о чем не жалею.

Рен сидит рядом со мной, но, честно говоря, недостаточно близко. Страх, который я испытал, оставив Рен в той комнате, не похож ни на что, что я когда — либо испытывал. Неважно, что она способна позаботиться о себе. Я не хотел оставлять ее там. Я понятия не имел, где она окажется. От того, что она была в доме Натаниэля, у меня закипает кровь.

Нико, Ларк и стилист, кажется, ее зовут Эстелла, сидят напротив нас. Рен поворачивается боком, чтобы посмотреть на меня. Она — загляденье. Как и все мы, она промокла под дождем. На ней черное платье, вырез которого доходит до пупка, и армейские ботинки. Возможно, меня отвлекает вид ее наполовину обнаженной груди, но я ничего не вижу за повязкой на ее груди. Это что — то новенькое.

— Раньше у тебя на груди была только одна повязка. Что это? — Мое дыхание прерывистое, как будто я пробежал несколько миль с головокружительной скоростью. — Почему ты надела это платье?

— Что с тобой случилось? Где ты был? — Рен задает свои вопросы вместо того, чтобы отвечать на мои.

— Я? Что, черт возьми, с тобой случилось? — Я тянусь к новой повязке чуть выше ее груди. Рен с рычанием шлепает меня по руке.

— Неважно. Сейчас это не важно. Куда мы направляемся?

Окно между нами и водителем опущено. Карлос, личный водитель Кэт, ждал нас с машиной. Кэт хочет, чтобы мы спустились в «Подполье», но прятаться в городе сейчас слишком опасно.

— В какое — нибудь безопасное место. — Если Рен не собирается сообщать мне никаких подробностей, тогда я сделаю то же самое. Рен прищуривается, но затем возвращается на свое место, снова глядя вперед. Я не рад, что у нее на груди новая повязка, но это гребаное облегчение видеть ее целой и невредимой. Я знаю, что она может позаботиться о себе, но такие подонки, как Натаниэль, непредсказуемы. Когда Арес сказал мне, что она была у него, я чуть не схватил его дурацкое гребаное кресло и не выбросил его в окно.

Карлос так быстро заворачивает за углы и мчится по глухим переулкам, что трудно отследить, где мы находимся. Мы чуть не врезаемся в мусорный контейнер, но это не первое его быстрое бегство, и мы проскакиваем мимо него, имея в запасе дюйм.

— Черт, — взвизгивает Эстелла, хватаясь за сердце, как будто оно вот — вот выскочит у нее из груди.

— Ты думаешь, нам нужно рассказать всем, куда мы направляемся? — Рен поднимает бровь, глядя на меня. — Я предполагаю, что мы собираемся стать кое — чьими гостями. Тебе не кажется, что мы должны сообщить им, во что они ввязываются? — Она мотает головой в сторону троих на сиденье напротив нас.

— Что бы это ни было, мы все только что сильно разозлили Богов и жрецом, сбежав из дома Натаниэля, так что, вероятно, пути назад нет, — говорит Ларк с широко раскрытыми глазами.

Ларк, Нико и Эстелла наблюдают за нами. У меня сводит челюсть. Я привык держать под замком все, что связано с «Подпольем». Никто, кроме других участников, не знает о моем участии, но Рен права. У них должен быть выбор присоединиться к нам. Того, что произошло в доме Натаниэля, уже не вернуть, но им не обязательно еще глубже влезать в дерьмо.

Я протягиваю руку и нажимаю кнопку, которая закрывает окно между нами и Карлосом. Кэт доверяет ему, но я уже вышел из своей зоны комфорта. Мне не нужно, чтобы нас слушало больше людей, чем необходимо. Я наклоняюсь вперед, и все остальные повторяют это движение, пока мы все не оказываемся под углом друг к другу.

Я изучаю Нико, Ларк и Эстеллу, прежде