Жестокий хозяин - Люси Смоук

были молчаливы и непоколебимы и не заговаривали, пока к ним не обращались. Совсем не как товарищи, а как слуги. Рафаэлло никогда так не управлял своей империей. Он руководил ею с яростью и железным кулаком, но он уважал своих людей, и они уважали его. В этом он отличался от меня — у него были мужчины, о которых нужно было заботиться, а у меня всегда была только я сам. Теперь все было по-другому. Маттео вышел из машины и последовал за мной по ступенькам крыльца. После того, что произошло в клубе, я позвонил ему, и он прибыл в рекордно короткие сроки. Теперь мы вдвоем были здесь, готовые шагнуть в чрево зверя. Покончить с этим и вернуть мою гребаную жену домой, где ей самое место.

Больше никаких побегов, Ангел. Как только Джеки уйдет, ты вся моя.

После той ночи, когда меня бесцеремонно вышвырнули из места, предназначенного для моего правления, я не вернулся. Я не хотел — по крайней мере, до тех пор, пока не был уверен, что это будет мое. Однако теперь я не видел другого выбора. Когда я вошел через двойные деревянные двери в фойе, я перенесся на пять лет назад — когда я женился и в ту же ночь меня бросила моя вероломная жена. Когда я, наконец, снова доберусь до нее, я привяжу ее к себе так, чтобы она не смогла сбежать. Я бы переломал ей гребаные ноги, чтобы она не убежала, а потом — просто для пущей убедительности, я бы, черт возьми, нацепил на нее маячок. Куда-нибудь, куда она не могла дотянуться, я бы не стал рисковать, если бы она вырезала это сама. Я знал, что она находчива. Она бы сделала это, если бы действительно захотела. Я должен сделать это невозможным.

Я пообещал себе, когда лишал себя своей первой жизни, что это будет мой мир — и что я сделаю все, что потребуется, чтобы получить то, чего я хочу. Даже если это означает отнимать у других и разрушать их жизни, я сделаю это. Болезненность моих опустошенных внутренностей слишком сильно напоминала мне о голоде, и я чувствовал себя сытым только тогда, когда она была рядом.

— Гейвен, какой приятный сюрприз.

Я посмотрел на лестницу, когда тот же самый мужчина с каменным лицом, который впустил меня в особняк, теперь жестом велел мне развести руки в стороны. Другой мужчина шагнул вперед и проделал то же самое с Маттео. Нахмурившись, я поднял руки, и Маттео последовал моему примеру. Когда нас обыскивали, мое внимание вернулся к женщине, спускающейся по лестнице.

Пять лет нисколько не повредили Жаклин Прайс. На самом деле, казалось, что со временем она только похорошела. Ее темные волосы были собраны в профессиональный и элегантный пучок на затылке, а такие же темные ресницы были подкрашены чернее и растянуты до бровей. Ее ярко-красные губы изогнулись в самодовольной улыбке, когда она спустилась по лестнице ко мне. Ее длинное черное платье-футляр плотно облегало ее изгибы, и я был уверен, что для любого другого мужчины она была бы праздником для глаз. А по-моему, это было все равно что смотреть на змею, маскирующуюся под человека.

— Джеки, — сказал я, — прошло много времени.

Она рассмеялась, звук был прокуренным и намеренно насыщенным соблазнением.

— Да, прошло. Что привело тебя сюда?

Мужчина передо мной достает пистолет из моей нагрудной кобуры и кладет его на передний столик рядом с собой. Я хмурюсь еще сильнее, когда он обходит меня и достает один из них с поясницы и добавляет его к быстро накапливающейся коллекции оружия как у меня, так и у Маттео.

— Я уверен, ты догадываешься, зачем я здесь, Джеки, — огрызнулся я.

— Ты наконец-то пришел в себя? — спросила она, останавливаясь в конце лестницы. — Ты, наконец, готов признать, что хочешь меня?

Отвращение охватило меня. Я смерил ее мягким взглядом.

— Нет.

Она вздохнула.

— О, ну, тогда нет, я понятия не имею, зачем ты здесь, Гейвен.

— Я здесь по поводу твоей сестры.

Джеки спустилась с последней ступеньки и проскользнула мимо нас с Маттео, даже не удостоив взглядом человека, которого ее отец знал и уважал большую часть своей жизни. Что касается Маттео, то он сохранил невозмутимое выражение лица.

— А что с ней? — спросила Джеки скучающим тоном.

Я не доверял этому. Я прищурился, глядя на нее. Неужели она действительно понятия не имела о местонахождении Ангела? Знала ли она вообще, что Ангел вернулась в Штаты? В любом случае это не имело значения. Пока Джеки жива, Ангел все равно будет убегать. Ей все равно будут угрожать. Я должен устранить эту угрозу. Только тогда у меня может быть все, чего я когда-либо хотел.

— Она вернулась.

Джеки остановилась в дверях соседней комнаты и обернулась, склонив голову набок. Ее глаза скользнули вниз по моей груди и остановились на моем члене, прежде чем закончить у моих ног, а затем вернуться к моему лицу.

— Признаюсь, — начала она, — я не ожидала, что ты придешь ко мне, если когда-нибудь найдешь ее.

Она шагнула ко мне, когда ее мужчина закончил снимать с меня оружие. Если от этого она почувствует себя в большей безопасности, то так тому и быть. Если она думала, что мне нужен пистолет, чтобы убивать, то она глубоко ошибалась. Я могу достаточно легко свернуть ей шею одними руками. С другой стороны, она была мертва в любом случае — просто еще не осознавала этого.

Когда Джеки подошла ближе, ее длинные пальцы погладили мою грудь. Густой, тошнотворный аромат ударил мне в ноздри.

— Не буду лгать, — продолжала она. — Я думала, ты попытаешься схватить ее и спрятать от меня, я думала, что, возможно, ты попытаешься использовать ее — убийцу моего отца — против меня. — Ложь так легко слетела с ее языка. — Поэтому, то, что ты пришел ко мне с этой информацией, весьма многообещающе.

Джеки провела пальцами вверх по линии моей груди, остановившись только тогда, когда я схватил ее за руку и отвел в сторону. Я выгнул бровь, глядя на нее сверху вниз, когда она подняла на меня свои длинные ресницы. Я вглядывался в ее лицо, ища хоть какой-нибудь признак удивления, но то немногое, что на нем было, казалось, предназначалось только мне.

Она знала. Глубоко внутри, нутром, я знал, что это правда. Я мысленно выругался. Она уже знала, что Ангел вернулась в Штаты. И если она уже знала, то теперь Ангел была в опасности.

Моя рука на