Гувернантка для чешуйчатой прелести. Переполох в королевском дворце - Дора Коуст

– Рожденная пламенем в огне и умрет, не так ли? – спросила маркиза с улыбкой, от которой на душе у генерала мгновенно потеплело.

Эта ночь будто засияла совсем иначе.

– Твоя метка… – начало было Турика.

– Ее больше нет.

Медленный вдох, шумный выдох. Бывшая директриса Академии благородных девиц явно приняла для себя какое-то решение.

– У меня были на тебя такие планы. Неблагодарная. Такое разочарование. – Ладонь без саквояжа медленно поднялась, формируя светящийся шар заклинания.

Он трещал и искрил, словно молнии в синем небе.

– Я бы очень не советовал вам даже пытаться. На вас и так уже собралась целая папка обвинений, – выступил герцог из тени.

Они оба вышли, но так, что Авраим отрезал все пути для возможного побега леди, а Дэйривз закрыл Аларию. Их жесты были ленивыми, действия спокойными и размеренными, но Турика не обманывалась. Дернись она, и от нее не останется даже пепла.

Медленно опустив руку, женщина погасила сферу. Легкое нажатие у основания шеи, и Авраим поймал ее. Только сумка вырвалась из ее ослабевших пальцев, упала на пыльную дорогу и открылась. Несколько долговых расписок взлетели в воздух и упали рядом.

О да, брат всегда недооценивал свою сестру. У графа Ворули не было ее изворотливости и, что самое главное, ее связей. О том, где она сможет отыскать маркизу Харфурд, Турике легко поведали во дворце.

Герцог повернулся к Аларии, не опасаясь удара. Она же посмотрела на него хоть и радостно, но виновато.

– Я… отправила вам письмо, – сказала она севшим голосом.

– Я его не получил, – признался Дэйривз, не имея возможности отвести от нее взгляд.

Она стояла перед ним в простом, самом дешевом платье, с волосами, убранными в косу, но сверкала ярче бриллианта.

Великому герцогу Трудо предстояло получить ответ на главный вопрос, но они оба его боялись. Он – озвучить, а она – услышать.

Глава 14. Молчание – золото, но не всегда

В деревне воздух был совсем иным. Наверное, именно так пахла свобода.

Сладкими свадебными караваями, которые только вынули из печи. Их золотые корочки блестели под светом десятка свечей. Печным дымом и пихтой. Отец Бераны уже растапливал для нас баню, чтобы мы соблюли еще одну деревенскую предсвадебную традицию. С невесты перед браком следовало стереть все следы прошлого.

А еще здесь пахло медом, из которого изготавливали сладкий тягучий напиток. Он был коварным, шел так легко, что Берана уже дважды применяла целительскую магию, чтобы придать нам с Вейолой бодрости.

В студенческие годы это заклинание называлось просто: заклинанием трезвости.

Где-то за сараями перекликались гуси, а из распахнутых окон дома лился звонкий смех. Я стояла на невысоком крыльце и вдыхала этот странный коктейль из ароматов. К нему то и дело примешивался терпкий дух полевых цветов. Он исходил от венка, которым покрыли мою голову по еще одной предсвадебной традиции.

Казалось, сами звезды на небе подмигивали мне. Все было таким настоящим. Живым, глубинным и при этом простым. Не то что в столице, где воздух звенел от притворств, тайн и интриг. Наверное, я бы даже смогла так жить. Вставать с рассветом, вести хозяйство, заниматься огородом, но…

Мое сердце, как бы я ни пыталась себя обмануть, находилось совсем в другом месте. Оно принадлежало не мне.

– Быстро к бабушке спать! – ругалась мама Бераны.

Рыжая словно была ее точной копией, но на два десятка лет младше и значительно уже в талии. Но это и не удивляло. Четверо детей однозначно наложили свой отпечаток на эту теплую и уютную женщину. Младшие мальчишки были шебутными и даже сейчас никак не хотели уходить к бабушке, желая поучаствовать в ночных и утренних гуляниях.

Берана выскочила на крыльцо. Ее рыжие кудри растрепались от танцев, а на щеках играл румянец.

– Михей, а ну, быстро к бабушке!

– Да идем мы, идем, – проворчал старший из мальчиков.

Они нарезали круги вокруг добротного деревянного дома и то и дело притаскивали мне то горсть ягод, то огурцы похвастаться и угостить.

– Я провожу их, поздно уже, – улыбнулась я и сошла с крыльца.

Во многих домах свет уже не горел. Мальчики и правда задержались. В честь праздника им разрешили не спать чуть дольше, но и это послабление не длилось вечно.

Проводив ребят дальше по улице – бабушка Бераны по папиной линии жила через четыре дома от них, – я попрощалась со старшими ребятами и передала заснувшего по дороге у меня на руках самого младшего. Эти дети сегодня с лихвой скрашивали мое угрюмое настроение.

А еще вдоволь веселили сестру.

Как только время приблизилось к полуночи, мы с девчонками вышли за забор, чтобы погадать на суженого. Идея была такова: мимо нас должны были проходить случайные мужчины, спешащие по своим делам, а нам следовало спрашивать у них их имена. Имя, которое они называли, по идее соответствовало имени будущего мужа той, чья очередь гадать выпадала.

И все бы ничего! Но, проторчав на улице около получаса, мы так и не встретили ни одного случайного прохожего. Просто потому, что время уже было позднее, а деревенские ложились рано. Что же касалось молодых, все они также рано отправились спать, потому что грандиозные предсвадебные гуляния именно в деревне должны были начаться завтра с первыми петухами.

Такое событие пропустить не хотел никто. Авраиму предстояло выкупить свою невесту, а значит, накрыть шикарные столы, поучаствовать в конкурсах и щедро отсыпать монет за любимую.

Так вот, гадание у нас не удалось. Но, чтобы сестра не расстраивалась, мальчишки решили нам подыграть. Первой узнать имя суженого полагалось невесте, и, когда самый младший брат Бераны появился на дороге, выскользнув из-за забора, он не просто прошел мимо нас, а нацепил на себя старый потертый камзол, что волочился по земле, напыжился, сделав важный вид, и даже сменил походку.

Когда мы в шоке проводили его недоуменными взглядами, но так и не окликнули, мальчик развернулся и прошелся мимо нас еще раз, но уже в противоположном направлении. Его братья выглядывали из-за угла.

На втором круге Ольха не выдержал.

– Мое имя Авраим, если что, прекрасные дамы, – пробасил он, подтягивая к груди свисавшие до самой земли рукава.

– А похож, – выпалила Вейола, давясь тихим смехом.

Уткнувшись в плечо Бераны, я просто беззвучно ухохатывалась, пока по щекам текли слезы. Чтобы нам не было обидно, Михей и Весий тоже принарядились в отцовский тулуп и старую рубаху. Они были столь же галантны и